— Останься, это же Элияр, — произнёс Альвин, а потом громко
добавил: — Пусть войдёт!
Элияр. Третий и последний человек, который был вхож в их молодую
компанию. Элияр едва ли был старше Романа и выглядел как жалкий и
несчастный клерк: худющий, как палка, с костлявыми пальцами и
нестриженными ногтями, которые намертво впивались в толстенную
книгу, которую он вечно таскал с собой; его чёрные путанные волосы
спадали на плечи, скрывая часть лица, а взгляд был полон
раздражения. У него был просто отвратительный характер.
— Доброй ночи, Ваше Величество.
— Оставь эти любезности, — произнёс Альвин. — При Романе ты
можешь обращаться ко мне по имени.
— Прошу прощения, Ваше Величество, но я не разделяю вашей
терпимости к этому человеку.
— Ты хотел что-то сообщить? — спросил Альвин, будто не услышав
последних слов.
— Пока он здесь, Ваше Величество, я не рискну сообщить
вести.
Роман покачал головой и закатил глаза.
— Элияр, прекрати, — устало вздохнул Альвин. — И я как раз хотел
поговорить с тобой на эту тему. Отныне Роман будет рыцарем.
— Что?
— Придумай ему достойную легенду.
— Он ведь не проходил испытание.
— Значит, сделай так, что прошёл. Я дарую ему титул за заслуги и
хочу, чтобы это осталось нашим секретом. Придёт время, и он
предстанет перед дворянами. Для других он будет рыцарем из
отдалённых земель.
Элияр умолк, нахмурился, но всё же коротко кивнул.
— Ты ведь не против, Роман?
— Мне всё равно, Альвин.
Лицо Элияра перекосилось от гнева: конечно, ведь какой-то
простолюдин посмел неподобающе обратиться к королю!
— Ваше Величество, вам стоило бы…
— Хватит! — строго произнёс Альвин. — Элияр, я доверяю вам
двоим. Ради Благородной Кормилицы, постарайтесь найти общий
язык.
— Я пойду, — поднялся Роман. — Если случится что-то важное,
сообщу в ближайшее время.
— Постой, — остановил его Альвин. — Обычно короли не дают права
выбирать родовое имя, но если ты хочешь, можешь озвучить свои
пожелания.
Роман открыл было рот, а потом умолк. Он на мгновение вспомнил
Заувен. Её образы, всплывающие в голове, по-прежнему вызывали у
него чувства вины и тоски. Он мысленно кивнул себе и сказал:
— Торн. Роман Торн.
Он проснулся в своей маленькой комнатушке. В последнее время
Роман спал утром и днём, а делами занимался в тёмное время суток —
прямо как храмовые тиховники. Он мог бы позволить себе комнату
получше или даже найти место для сна во дворце, но хотел
проникнуться жизнью и бытом обычных районов, потому что этого
требовала его тайная служба.