— Привет, Погодин, — я уселся на стул с потрепанной сидушкой из
красной ткани, что стоял напротив. — Вижу, работаешь? Не сильно
отвлек?
— Здоров. Говори, что хотел, — голос неспешный, с интонацией
усталости от этого бренного мира, ну вылитый матерый опер, или даже
целый начальник отделения.
— Год назад, в сентябре, убийство темное было, потерпевшая
Соболева Вера Ивановна. Навскидку помнишь?
— Я тогда еще не работал.
— Знаю, что штаны в пединституте протирал.
— А может, в армии служил? Откуда тебе знать?
— В какой нахрен армии, Погодин? Ты же сам мне рассказывал, что
у вас военная кафедра была, и как вас на сборы гоняли, а ты, чтобы
не ездить, в больницу с диареей слег. Абрикосов забродивших
нажрался.
— Ой, и правда, — опер больше не раскачивался на стуле,
упоминание о диарее быстро вернуло его на землю.
Как все-таки отрезвляюще действует на людей метко брошенная
ложка того, что не тонет.
— Короче, узнай-ка по убийству подробности.
— А тебе зачем?
— Знал я Веру, — пришлось соврать. — Не ее лично, но ее мать. И
сына, что сиротой остался.
— Так дело же в прокуратуре.
— Это я и без тебя знаю, ты материалы ОПД посмотри.
— А-а-а… Ну я не знаю, это надо к начальнику угро идти,
узнавать, у кого оперативно-поисковое дело. Потом с убойниками
переговорить, я же имущественник, убийства - не мой профиль.
— Не п*зди, Погодин! — я готов был придушить этого “беззубого”
опера. — Ты мент или почему? Вижу, что глаза хитрые, как у
Попандопуло. Что хочешь? Говори сразу.
— Ну-у, поможешь еще пару краж раскрыть, как тогда на дежурных
сутках? Я и подумаю.
— Ну точно – Попандопуло! И торгуешься так же: “Это тебе, это
снова тебе, это опять тебе” … Хрен тебе, а не раскрытия! Помогать,
Погодин, надо учиться бескорыстно. Чтобы быть кристально
бедным.
Я демонстративно фыркнул и поморщился. Развернулся, якобы
собираясь решительно уходить.
— Да погоди, Андрюха, я же пошутил! УРД у меня. Только оно
секретное.
— Как – у тебя? Ты же кражами занимаешься?
- Так на меня, как на самого молодого, свесили все громкие
темнухи прошлых лет. На, Федя, разбирайся.
— Тебя что, Федей зовут?
— А ты не знал?
— Да знал, конечно. Тоже шучу.
Погодин со скучным лицом пошел открывать сейф и достал оттуда
пухлую папку с потрепанными краями:
— Вот, смотри. Только никому ни слова, что я тебе показал. Это ж
с грифом, — он привычно сбился на веский тон.