Лицо Верины напоминало рыбью морду: и без того
огромные глаза распахнулись еще больше, пухлогубый ротик несколько
раз приоткрылся, но не издал ни звука.
Главное не расхохотаться. Чтобы скрыть предательски
разъезжающиеся губы, я отвернулась от внучки старосты и, посмотрев
по сторонам, спросила:
– Верина, а где господин Алан?
– Так, эта, – промямлила еще не совсем пришедшая в себя
девушка, – деда пригласил его откушать у нас в избе.
– Спасибо! – поблагодарила я и сбежала от девицы.
На пыльной деревенской улице мне больше никто не встретился до
самого подворья Донда. Когда я подходила к деревянным воротам, из
них вышел староста. Он вывел оседланного мерина и недобро посмотрел
на меня. Следом из ворот показался герцогский посыльный:
– Бери мерина, – приказал он, увидев меня, – и ступай на выход
из села, я тебя догоню.
Донд сунул мне поводья и тихо пообещал:
– Не сбережешь животинку – пожалеешь. – И, повернувшись к Алану,
суетливо продолжил: – Сейчас вашего жеребца приведут, господин. А
вы тогда, как приедете-то, Его Светлости скажите…
Что должен сказать Алан, я и не услышала: мужчины свернули за
дом.
Хорошо, что дорога из деревни в герцогскую усадьбу не проходила
мимо моего дома, а то, боюсь, Верина начнет желать
здоровья Его Светлости. Понятно, что это удивит господина Алана, и
тот начнет задавать неудобные вопросы. Зря, наверное, я наплела
деревенской красавице с три короба, но сделанного не вернуть.
В раздумьях я дошла до околицы, нашла удобный пенек и, опираясь
на него, влезла на спину животинке. Кстати, как зовут мерина, я не
помнила. То ли сапог, то ли ботинок, в общем, какая-то обувь, но,
кажется, не валенок. Или все же валенок?
– Ты валенок или кто? – поинтересовалась я вслух, поправляя
котомку.
– Валенком меня еще никто не называл.
Я икнула от неожиданности, но тут же опознала голос Алана.
– Это я вслух вспоминала имя мерина. Его зовут ботинок или
валенок, или как-то так. Точно помню, что какая-то обувь.
– Оригинальное имя, – то ли одобрил, то ли осудил мой спутник. –
Может, сапог?
Мерин не реагировал.
– Ботинок? – включилась я.
– Туфля? – предложил посыльный.
– Лапоть?
– Тапочек?
Мерин по-прежнему демонстрировал вселенское спокойствие, не
отзываясь ни на одно имя. Мы переглянулись с Аланом и
расхохотались.
Норовистый харисиец перестал рваться вперед и подстроился под
невысокую скорость животинки старосты, солнце поднялось в зенит,
припекая плечи и голову, длинный лесной участок закончился, и
теперь вокруг расстилалось разнотравье, а мы с Аланом все
вспоминали обувь.