Чаще всего тётку можно было
повстречать возле деревьев, где она словно статуя, стояла прильнув
к какому-нибудь стволу и замерев.
У неё были очень тонкие и странно
удлиненные пальцы, и привычка непроизвольно шевелить ими, сплетать
и расплетать. Левое запястье перехвачено было свалявшейся плетёной
косицей. И тётка болезненно морщилась всякий раз, кода касалась
её.
Первый раз я увидел тётку на лугу.
Она лежала среди травы, а вокруг пестрым хороводом вились бабочки.
Было их так много, что я не поверил глазам! Разноцветные, маленькие
и побольше – они кружили над ней, садились на лицо, на руки. А она
ничего не делала, просто лежала, закрыв глаза.
– Чокнутая, чокнутая! – неподалеку
крутились мальчишки, орали изо всех сил. - Чокнутая Леся!
А она будто не слышала, существуя в
своем особенном мире.
- Пошли отсюда, - погнал дед пацанов.
– Взяли моду над больным человеком изгаляться. Пользуетесь тем, что
она ответить не может.
- Ты, лешицу не бойся, -
успокаивал он меня, - она не тронет, безобидная та Леся и
несчастная. Поэтому её и выпускают пройтись. Почитай с юности в
интернате живет.
Осенью и весной Леся уходила в поля –
ложилась ничком на вскопанную землю, зарывалась лицом, словно в
душистый цветочный букет. После, погрузив руки в теплую мягкую
массу, перебирала её, даже совала в рот, будто пробовала на вкус…
Так и сидела, пока кто-то из работников интерната не приходил за
ней.
Раз, перемазанную в земле, страшную и
мычащую встретил я её прямо на дороге. Шла тётка в сопровождении
двух крупных женщин, из персонала интерната.
- Опять горемычную повели. Станут
теперь отмывать, а она биться будет! – позади стояла Васильна, наша
с дедом соседка – сухонькая бойкая старушка за семьдесят.
- Воды боится, как огня! И расчёски
боится! Ты думаешь, почему у неё волосы такие? Спутанные колтуном?
Ножницы не выносит, ни обрить, ни подстричь нельзя – сразу падучая
накрывает. Я по молодости нянечкой работала в обители, всякого
насмотрелась… Леся эта – особая. Не человек она,
лешица. Кожа у неё – что кора. Помню, мыли мы её – все
руки ободрали, такая грубая и шершавая.
Как водится, Васильну прервали на
самом интересном месте – её окликнула какая-то незнакомая женщина,
и продолжение истории я узнал уже вечером. От деда.
- Что лешица она – то
домыслы наших сплетниц. Доля ей выпала незавидная – с малолетства
по интернатам мотаться.