Его глубокий величественный взгляд впервые за все время нашего
знакомства выглядел настолько заинтересованным. Я готов поклясться,
что уловил в нем нотки беспокойства за мою жизнь. Такого
отдаленного извращенного отеческого беспокойства, которым меня
периодически одаривал дед.
Старый садист никогда не признавал, что переживает за меня.
Наоборот, он собственными руками неоднократно ставил мою жизнь под
угрозу и подначивал, а любые победы обесценивал фразами типа «что и
ожидалось от моего внука», и «нашел чем гордиться, кроха войны, вот
я в твои годы...» и тд.
Тем не менее, порой во взгляде Бориса Жукова проскальзывали
неуловимые теплые нотки заботы, которые я долгие годы учился
различать родовым взором. Теперь я понимаю, что старик это делал
специально. Это была его форма молчаливой похвалы, которую бы я
смог увидеть только в том случае, если бы был достаточно силен,
достоин и внимателен, чтобы это сделать.
Почему-то именно сейчас, взгляд Коновницына напомнил мне об этом
теплом чувстве и заставил улыбнуться.
Лазурный серп быстро набрал скорость и расширился, в одночасье
покрыв все длину от стенки до стенки. Уперевшись острыми краями, он
беззвучно рассекал стены, будто масло и неумолимо несся на
меня.
Не найдя решения лучше, я сжал левую руку в кулак и пустил в нее
последние остатки частиц воздуха в своем теле, приправил это тремя
сильнейшими усиливающими техниками и ударил в собственную грудь.
Накопленные в ладони частицы взорвались словно воздушный шар, сбив
мою траекторию и раскрутив тело.
Одновременно с этим, я пустил дополнительную порцию
концентрированного потока по своему телу и начал принудительно
выгибать тело в безопасную зону, используя для этого не усиленные
мышцы, а чистую энергию.
Кости захрустели, все тело отозвалось дикой болью на мою затею,
но это был мой единственный шанс выжить. Сломав себе пару десятков
костей и порвав кучу связок, я согнул тело там, где оно не должно
сгибаться в надежде уйти от смертельной атаки.
К этому моменту лазурный серп разросся во всех направлениях
настолько, что непокрытым осталась лишь маленькая область, в
которую я и направил свое выгнутое тело.
Воздух свистел в ушах, обжигающий жар расплавил мой защитный
конструкт еще на подлете серпа, и я окончательно убедился, что
Амулет от прямой атаки этой энергии защитить меня не сможет.