Я схватилась за голову, чувствуя, как
она пухнет от мыслей и переживаний. Ох, мне определенно надо
притормозить.
Словно прочитав мои мысли, повозка
остановилась. Где это мы? Я огляделась. Прямо надо мной была
вывеска какого-то заведения. «Веселый дракон. У нас лучшие
бесы-прислужники в Алькасаре», – прочла я, между прочим, на
незнакомом языке.
Полиглотом меня не назвать. В школе
выучила более или менее английский, в университете пошла на курсы
французского. Но эти письмена не имели ничего общего ни с тем, ни с
другим. Так почему я их легко читаю?
К повозке подошел Агэлар, и я
вздрогнула от его голоса:
— Та… хэ… сапре, — его рот
открывался, я слышала звуки, но не улавливала смысл.
Я нахмурилась, прислушиваясь, и
постепенно слова показались мне знакомыми. Я словно вспомнила чужой
язык.
— Сте… и… о… чнулась? Выбирайся из
повозки, мы приехали.
Я аж вздрогнула, когда поняла
Агэлара. А потом раскрыла рот и сама заговорила точно так же:
— Куда?
Слово прозвучало вполне естественно.
Как будто я всегда общалась вот так. Прямо какое-то лингвистическое
чудо.
— На постоялый двор, — ответил
Агэлар, совсем не удивившись моей способности его понимать. —
Сегодня ночуем здесь, а завтра ты предстанешь перед хозяином.
Я передернула плечами. Это еще что за
намеки? Я не собачка, чтобы у меня был хозяин. Но спорить вслух не
стала. Еще свежо воспоминание о гибели бабушки.
Агэлар утверждал, что бабушка была
демоном, а все мои воспоминания, связанные с ней – вымышленные. Но
горевала я о ней, как о реальном и близком человеке. Ничего не
могла с собой поделать.
Что это вообще за бред о стирании
памяти? Мы как-то в универе изучали древнеримскую судебную систему.
Там было наказание «проклятие памяти». Уничтожалось все, что так
или иначе связано с преступником – статуи, упоминания в летописях и
законах, надгробные и настенные надписи.
Но то преступники, а я чем
провинилась? Агэлар утверждал, что я сделала это сама, добровольно.
Он точно что-то перепутал. Надо быть абсолютно ненормальной, чтобы
пойти на подобное. Если со мной такое в самом деле случилось, то
это кто-то другой стер мою память и подменил реальные воспоминания
вымышленными.
Я вылезала из повозки, прикидывая,
можно ли сбежать, но громилы сохраняли бдительность. Один из них
был тут как тут, стоило мне поставить ноги на мостовую. Смотрел на
мой зад, обтянутый джинсами, и облизывался.