- Прошлое имеет значение, – возразила
я. – Оно делает нас теми, кто мы есть сейчас.
- Но мы можем стать лучше, если не
будем на нем зацикливаться, – мягко произнес он. – Я всегда поощряю
в своих студентах стремление к саморазвитию, а это невозможно без
постоянного поиска истины. Его высочеству я желаю только лучшего и
смею надеяться, что его жена будет отвечать этим качествам, которые
делают из людей нечто большее, чем то, кем они являются.
По сердцу ядом разлилась досада на
Тайрина. Я отвернулась к окну.
Вот опять началось: жена принца, жена
принца… Плевать бы Белтер хотел на меня и на правду, если бы не
просьба Тайрина. А я могла руку на отсечение дать, что он выдал
магу мои подозрения и нарочно отправил нас в академию в одном
экипаже, чтобы мы могли это обсудить. Доверилась, называется,
мужчине. Надо было молчать и выжидать момент для атаки, а моя
честность опять меня подвела.
И все же Белтер был прав хотя бы в
одном. Нужно его выслушать. Ехать нам все равно еще долго, а то,
что он расскажет, позже может мне пригодиться. Или чтобы вывести
его на чистую воду, или – чем демоны не шутят! – чтобы найти
настоящего преступника.
- Только не пытайтесь запутать меня
мудреными философскими фразами, – нехотя ответила я.
- Вы грубите, – с осуждением произнес
маг.
Мне самой не понравилось, как это
прозвучало, но сделать я с собой ничего не могла. Этот человек не
вызывал во мне никаких добрых чувств, только злость.
- Но я могу вас понять и простить, –
продолжил Белтер. – В вашем возрасте я вел бы себя еще хуже, если
бы думал, что оказался наедине с убийцей своего родителя. И в
отличие от вас в свое время я успел наделать немало глупостей,
прежде чем осознал, что ошибаюсь и что поспешная месть способна
принести только вред. Дело в том, леди Шенай, что мы с вами на
одной стороне. Я тоже искал убийцу вашей матери – и потерпел полный
крах.
- Зачем вам это понадобилось? –
изумилась я.
- Отчасти очистить свое доброе имя.
Отчасти… – он ненадолго притих. – В этом сложно признаться дочери
женщины, в чьей смерти меня обвиняют. Особенно говорить об этом в
таких обстоятельствах, как наши. Но, понимаете… Я любил вашу
мать.
- Что?!
Я вытаращилась на него, не веря
собственным ушам. Мы как раз ехали мимо полей, и косой месяц
освещал кабину экипажа. В бледном лунном свете Белтер казался
невыразимо грустным. Он сцепил ладони, держа их на коленях в почти
молитвенной или исповедальной позе, и не поднимал взгляда от
пола.