Алексей
– Чувствую
себя * баной разряженной елкой, – буркнул Лекс, дернув рукой с увесистым
золотым браслетом цепью, что я раздобыл «для
антуражу».
– Ой, не
выделывайся! – отмахнулся я и сам поморщился, подвигав на шее не менее широкую
цепь, да еще и с увесистым крестом, и перешел к тому, что обязательно взбесит
брательника.
– Да иди
ты на х*р! –
прорычал Лекс при виде того, как я медленно извлекаю из черного мешка с молнией
малиновый пиджак. – Нет! Слышишь, Лёха? Ни, бл*дь, за, с*ка, что!! Ты меня не обрядишь в это у*бство! Сам пяль на себя!
– Ой да
ла-а-адно! Это же для дела! – глумился я над его бешенством. Редкая, кстати,
возможность. Обычно
братан – скала, вывести из равновесия почти без вариантов. Разве что на азарт
на раз заводится, когда дело касается нашей вечной конкуренции «кто первый опрокинет телку на спину».
– Все,
отвали! Выходим! – рыкнул Лекс, натянув свою черную потертую косуху.
– А
знаешь, ничо так, – хмыкнул я, оглядев брата. Черная водолазка и свободные
штаны – точно как в ходу у всяких
гопников – идеально дополнили образ.
– Вполне себе такой уголовный элемент. Не забывай еще пальцы
веером держать.
– Я это
тоже тебе оставляю, – огрызнулся Лекс. – Как раз самое то в твоем обезьяньем
прикиде.
– Гопота
неотесанная, – фыркнул я, одергивая полы вырви глаз пиджака.
– Индюк
крашеный! – не остался в долгу брат.
***
– Лёха, бл*дь, держи дистанцию! – раздраженно зашипел Лекс мне в ухо.
– М? –
очнулся я и действительно мысленно отвесил себе подзатыльника. Чуть не
спалился, практически притершись к объекту.
А все
почему? Потому что кто-то за каким-то хером вместо мешковатого серого костюма
напялил сегодня джинсы, что обтянули такую съедобную жопку, что у меня слегка
клинануло.Каюсь-каюсь, бабские задницы – моя огромная слабость. Во всех смыслах
этого слова. Я тащусь на них смотреть, лапать, кусать и облизывать и совать в них все предназначенные
для этого в мужском организме части тела. От языка до члена. Последний –
особенно. Я большой мальчик и уже в
курсе, что у всех свои загоны, особенно в плане секса, и вот анал – мой. Нет, я люблю
женщин во всех позах и всеми способами. Старая
добрая классика и минет идет на ура. Но, бл*дь! При мысли именно об анале у меня начинает косить
крышняк,
болезненно сладко потягивать в паху и
член подтекает мигом. Именно от таких фантазий я кончаю
при ручной работе в душе чуть ли не на раз. Хотя, честно признаться, другие фантазии у меня редко бывают, только если
нарочно, чтобы оттянуть момент оргазма рисую в башке сюжет классической
порнушки. Поцелуи, оральные взаимные ласки, долгий обстоятельный трах в сочную
горячую вагину. Но под конец все равно подвисаю, в момент, когда оно уже
вот-вот, от затылка до колен все окаменело и яйца поджались, а в башке
грохочет, но нет той самой последней капли, что прорвет плотину. Вот тогда оно
и вылезает. Видение-ощущение проникновения туда, где адски туго, настолько, что
для тебя самого это тоже почти боль, как и для партнерши, но боль дико сладкая.
И в этом моя проблема. Потому что если даже ты парень,
которому дают все жертвы твоей секс-охоты практически без осечек, то это совсем
не значит, что дают так, как я хочу. Ибо двадцать один сантиметрпо классике это чаще всего «ох,
да-да-да, еще!», а только заикнись о черном
входе – и «ты с ума сошел? Ни за что!» Неужели и правда от анала кайфуют только мужики,
и у меня башка где-то от природы сломана, если я постоянно мечтаю о том, чтобы
мою партнершу тоже так перло от этого? Или все дело тут в размере? Хотя вон
Лекс тоже считает этот мой, мягко выражаясь, пунктик извращенской хренью. Ему
вон передка вполне хватает, а минет – это уже щедрость от девушки сказочная, и
ему выше крыши. Главное не куда, а как можно чаще. Хотя и говорили мы об этом
всего пару раз и вдатыми.