Себя я трезво оцениваю, после университета обязательно прорвусь
на верх пищевой цепочки. Может, Дар у меня из-за плохеньких генов
низкий, но мозги и наглость присутствуют, а совесть как раз почти
стерилизована — прекрасные сочетания для старта и успешной карьеры.
А значит, мне самая дорога вверх по головам неудачников. Но княжна…
Все эти трезвые размышления мгновенно охладили мой настрой на
романтический лад. Это птица не моего круга, и даже не сына боярина
— «боярышника» Ваньки Троекурова. Мне до её Золотого уровня Высшего
Сословия никогда не долететь. Да что мне? Для любого в целом Энске
она недосягаемая высота! Ну и фиг с ней…
Собравшись и включив голову, я стал быстро соображать. Пока
через меня нахваливают лицей, можно половить рыбку в мутной воде.
Раз сама княжна обратила на меня и «недостойный» Энск внимание, то
я, продолжая поддакивать хвалебным отзывам директора и учительницы
в мою сторону, усиленно напрягал мозги. Упомянули, что Игорь —
круглая сиротинушка, у которого не было отца, а мать давно отдала
Богу душу, но это меня не сломило, я пытаюсь развить свой Дар,
чтобы служить Империи не на страх, а на совесть. Мол, стараюсь
стать выше, чуть ли аристократом, чтобы достойно служить Отечеству!
Не иначе клошар, пытающийся дотянуться до синего Неба, до Богов!
Ага, конечно, вот один ангелочек спустился с облачков Олимпа,
плевать ей на всех с высоты птичьего полёта.
Но лишние рассуждения прочь, не до этого сейчас. Моё время
пришло, обстоятельства заставили княжну обратить на меня толику
внимания. Это моя минута славы, мой шанс — халифа на час,
сиюминутного шута на потеху одной равнодушной представительнице
столичного бомонда! Татьяна Дмитриевна смотрела на меня немного
удивлённо, с чуть заметной ухмылкой и превосходством в прекрасных
огненных глазах. А может, я на неё наговариваю, и всё было не
так?!
Или нет? Я сейчас в глазах княжны рыцарь печального образа:
странный, уродливый, ущербный неудачник, оторванный от настоящей
жизни элиты Высшего Сословия. Не учитывающий реальности, трезво не
оценивающий своих сил мечтатель, не понимающий, что так и останусь
никем в этой жизни. Рождённый ползать — летать не может. И лишь
голубая кровь аристократа — пропуск в их Рай, который для таких,
как я, голимая антиутопия…
Вздохнув, я открыл рот, заговорив пространно, обратившись как бы
ко всем и одновременно в никуда: