— Гомера на древнегреческом не знаю, лишь в переводе. Из
Шекспира на языке оригинала знаю несколько виршей... скорее,
несколько сотен. Ту би ор нот ту би, зат из зе квешчин! Пушкина
тоже прекрасно помню, чего изволите? — выпалил я на одном дыхании,
поклонившись красавице, постепенно переходя из свекольного цвета в
благопристойный вид.
Не дожидаясь согласия опешившей публики, я сначала прочитал
немного Одиссею и Илиаду. Пыль в глаза, я знал оттуда не так уже и
много, но специально заучил чуть-чуть, чтобы блеснуть эрудицией, а
точнее, бисером перед свиньями. Всё равно не оценят. Потом взялся
процитировать немного Гамлета на английском — это единственный
иностранный язык, который мне был знаком. Но знал я его чисто в
рамках местной усиленной школьной программы, зато на отлично. После
всего этого решил добить красавицу, минут пять декламировал,
проникновенно глядя в янтарные очи девы, пушкинские четверостишья о
любви. Акцентируя, где надо, правильные моменты: «Я вас любил:
любовь ещё, быть может», «Я помню чудное мгновенье, Вкус
земляничного варенья» и прочую лабуду для влюбчивых натур не от
мира сего.
Огонь в твоих глазах
Согреет меня в снегах…
Пришёл окончательно в себя, когда, как сквозь вату, донеслось
директорское:
— Видите, Татьяна Дмитриевна? Он экспромтом стал слагать, рифмуя
строфы, славя вашу красоту! Не человек, а талантище! Слова не
мальчика, но мужа! Княжна, душенька, он такой по всем предметам,
феноменальная память, знания от Бога. Как оно там зовётся-то,
Господи… эйдетическая, фотографическая память, во! Это ещё не
говоря про технические науки, в которых он просто гений от
природы…
Дальше я не вслушивался в этот пустопорожний трёп. Леонид Ильич
не меня расхваливал, но свой лицей посредством призёра городских и
губернских олимпиад, мол, это мы Игорюню Батьковича таким
воспитали. Ага, сейчас, гениальные преподаватели тоже мне нашлись.
Как будто бы в моих талантах есть хоть толика вашей вины.
Нисколечко не бахвалюсь, иначе бы у вас не было столько тугодумов и
двоечников в классе.
Меня же торкнуло от одного из слов, произнесённых директором.
Моё идиотское выражение лица, как и отвисшая челюсть, сами собой
выправились до нормального состояния. На лице появилась злобная
ухмылка и даже парочка морщинок от нахмуренного лба. Молодец, уши
развесил и растёкся перед красавицей. Сама княжна... если бы она
была хотя бы Слугой Рода или даже Претенденткой в Высшее Сословие,
то куда ни шло, шанс на неё у меня был. Пусть даже боярыня типа
Ленки Троекуровой, чем чёрт не шутит, хотя это потолок, почти
недосягаемый за всю жизнь. Но графини, тем паче княжны, не моего
поля ягодка.