* * *
Вскоре директор с княжной ушли восвояси, а с нами осталась снова
ставшая хмурой престарелая учительница по литературе. Марфе
Васильевне пришлось разбираться с пропажей драгоценностей молодой
боярыни Троекуровой Елены Павловны. Набежало несколько охранников,
пара учителей, ставшие то ли свидетелями, то ли понятыми в деле
«кражи века»! Чтобы всё выглядело честно и пристойно, в их
понимании конечно, сначала проверили несколько других сумок и лишь
затем крайне тщательно мою. В ней копались долго, так долго, что
брат с сестричкой умудрились изорвать её на британский флаг.
Ничего, с них же за рюкзачок и вычтут, а мне выдадут новый. Из
бедных, ни в чём не повинных тетрадей выдрали все листочки. Учителя
заступились только за лицейские книжки, запретив современным
варварам уничтожить их. Совсем озверели нелюди.
Затем под визги Елены Павловны меня раздели до портков, обыскав
и прощупав, тщательно обследуя окружающее пространство. Весь этот
фарс вылился в то, что девушка не смогла совладать с собой,
закатила скандал, надавала мне пару сильных оплеух, а её братец так
вообще мне нос и губу до кровавой юшки разбил. Весь урок был
безнадёжно испорчен. Лена-полено играла на публику, как
всамделишное бревно, поминутно теряла сознание, мягко опадая на
руки брата. Чтобы тут же вставать и с надрывом в голосе то просить,
то приказывать:
— Маменька меня убьёт, Игорь, пожалуйста, верни, это важно! Так
нельзя, ей Богу! Ну как же так?..
Я держал платком окровавленный нос, мечтая о том, чтобы вдруг
стать если не боярином, то хоть Претендентом в дворянство, чтобы
набить морду им обоим. В таком случае Ваня теоретически мог вызвать
меня на дуэль, не сейчас, но после совершеннолетия. А любое моё
поползновение сейчас к нему — это надолго загреметь в цугундер... С
них станется заявить, что представитель Низшего Сословия покушался
на жизнь Высшего! А это грозило уголовным преследованием вплоть до
смертной казни...
Я держал платком окровавленный нос, мечтая о том, чтобы вдруг
стать если не боярином, то хоть Претендентом в дворянство, чтобы
набить морду им обоим. В таком случае Ваня теоретически мог вызвать
меня на дуэль, не сейчас, но после совершеннолетия. А любое моё
поползновение сейчас к нему — это надолго загреметь в цугундер... С
них станется заявить, что представитель Низшего Сословия покушался
на жизнь Высшего! А это грозило уголовным преследованием вплоть до
смертной казни...