Через некоторое время явился сам директор и глава безопасности
лицея. Видимо, попрощавшись с княжной, он наконец освободился.
Пригласив в кабинет, Троекуровых и меня с пристрастием опрашивали,
смотрели видео. Выяснилось, причём лишь с моей подсказки, что на
уроке истории злополучная цепочка висела на шее у Елены Павловны, а
потом я убежал из класса вслед за педагогом Павлом Игнатьевичем. То
бишь никак не мог забрать семейную реликвию. Перемена между
уроками: Елена на видео шушукается с братом, снимает цепочку. Что
происходило дальше, непонятно, но Иван подходил к моей парте, рылся
в моей сумке, которую зачем-то поднял с пола Александр Смердяков.
Позже в класс приходим мы вчетвером: директор, учительница
литературы, я и княжна. Я ни разу не приближался за весь день к
бесноватой Ленке. По хитрым стреляющим глазкам директора было,
кажется, понятно, что он догадался о «преступлении», которое
назревало, хотя и не понимал, куда всё-таки подевалась цепочка. Но
вслух он ничего такого не сказал, хитрый лис:
— Что ж, мой вердикт: Игорь не виновен. Охрана снова опросит
всех учеников, проверит все сумки, парты и карманы возможных
причастных. Но вы, Елена Павловна, сами сняли и потеряли вашу
семейную наиценнейшую реликвию. Отправлю сие видео вашим родителям,
чете Троекуровых. Кроме того, предупреждаю лично вас и их в письме,
что этого мальчика не трогать! — Леонид Ильич указал на меня
пальцем, а я в кои-то веки искренне удивился. С чего это меня так
оберегают? Пояснение последовало незамедлительно: — И чтобы этот
удар по носу Игоря был последним, что с ним случилось. Также
натравливать на него никого из ваших друзей не позволю...
— С чего это такая честь этому... этому нищюку! — взвился Иван,
гордо вскинув подбородок. — Пусть сначала вернёт семейные
драгоценности, а затем я… мы всё простим... может быть… подумаю,
так и быть! Если он на коленях попросит прощения у меня с Еленой
Павловной!
— Так-с, видимо, непонятно было, — нахмурился Леонид Ильич. — За
сегодняшнее преступление, а именно битие сего юноши, Иван Павлович
направляется на общественные работы сроком на две недели. А Елена
Павловна, скажем, на неделю, помнится, вы тоже, милочка, его по
лицу били НИ ЗА ЧТО!
— Вы не можете нас наказать, мы из Высшего Сословия, а этот… —
вскинулась Лена, уставившись на меня, как на кусок вонючих
фекалий.