— Нам с Никой, — Ярослав закидывает
свою руку мне на плечо. — На семнадцатый, — нагло забирает и пьет мой напиток.
Я стою, не шевелясь. Власов-старший
смотрит на меня и мотает головой.
— Когда ты уже за голову возьмешься,
сын? — в его голосе столько осуждения, мне тут же становится не по себе. —
Медведева, да?
— Да, Павел Семенович.
— Немного еще его потерпите, до
перевода чуть-чуть осталось. Как только он в главный офис перейдет, вы все тут
сразу вздохнете с облегчением.
Лифт останавливается. Мой босс выходит,
окинув сына еще раз взглядом. Яр, пользуясь случаем, отдает ему пустой
стаканчик, указывая на урну. Его отец громко цокает. Видимо, сын еще ни разу не
оправдал надежд своего папы.
Как только двери закрываются, и лифт
отъезжает, Яр тянет руку к панели.
— Что ты… — договаривать смысла нет,
кнопка «stop» уже зажата его пальцами.
— Я тут подумал, ты даже без своего
дикобразьего платья колешь меня, куда бы я не притронулся. Но… — он делает шаг
в мою сторону. Я тут же отступаю.
Я нервно сглатываю. Клаустрофобии у
меня никогда не было, но в присутствии этого мужчины стены очень сильно
начинают давить, а кислород стремительно
уменьшается.
— Кое в чем я очень хочу убедиться.
Кажется, на днях мне что-то показалось…
Я отступаю назад еще на один
маленький шажок, дальше некуда. Спиной врезаюсь в зеркало лифта. Яр выставляет
руки вперед и упирается ими, чтобы зажать меня между.
— В этот раз я тебе такого
удовольствия не доставлю, — он блокирует мои ноги, вжимаясь в меня пахом.
… дыхание перехватывает. Даже если
бы я зарядила ему по яйцам, это меня в данной ситуации все равно не спасло бы.
— Я сейчас на презентацию опоздаю, —
отчетливо слышу колебания своего голоса.
— А ты не опаздывай, — он
ухмыляется, глядя в мое лицо. — Ника, всего-то один поцелуй и мы едем дальше…
Видишь, как со мной просто договориться. Легко! Просто не нужно артачиться.
— Но если я не хочу? — дрожь с голоса
перекидывается на все тело. Чувствуя себя трусливым зайцем, который трясется.
— Что значит «не хочу»? А ты
постарайся.
Кажется, я понимаю, что чувствует
беззащитный зверек, зажатый в когтях хищной птицы. Бежать некуда… Секунда и… поцелуй
накрывает меня… частично еще и мой разум.
Я — мумия, статуя, холодный камень,
который сопротивляется из последних сил. Но, черт возьми, почему-то мне делать
это сложно. Но я все еще стою, не шевелясь и не отвечая.