В моей жизни было
достаточно неприятных и грязных касаний, чтобы я забилась в раковину и не
хотела вылезать оттуда. Но то, что происходит сейчас, вводит меня в
замешательство внезапным порывом нежности.
— Извиниться ни за что
не хочешь, каратистка? — Ярослав говорит очень тихо, словно наслаждается моей
реакцией и не хочет ее спугнуть. Но блеск в его карих глазах моментально
отрезвляет меня.
Мысленно я стряхиваю с
себя все приятные ощущения и встаю.
— Так… Наверное, Ире
уже нужна моя помощь.
Мне необходимо прямо
сейчас сбежать от него и этого странного чувства. Но пока мне не удается
сделать и один шаг. Мое тело предательски обмякло.
— Извинения, Ника. Я
жду.
— Это была
самооборона, Власов. Ты перешел черту. Так что, нет, извиняться я точно не буду.
Сморщившись, он
следует моему примеру и тоже поднимается со ступенек. Во мне все сжимается,
когда Яр становится так близко, что мы
оказываемся лицом к лицу.
— Я тоже не буду, — он
произносит практически в мои губы. Застывает, но… на этот раз он просто уходит,
оставив меня в полнейшей растерянности.
Раньше мне удавалось
сохранить хладнокровие после всех выходок Власова. Но после вчерашнего…
Какой-то ступор! Больше нет того толстенного забора, которым я отделила себя от
его постоянных домогательств. Своим дерзким поцелуем он разрушил его напрочь.
Просто сломал!
Голос Иры выводит меня
из состояния, похожего на коматоз. Выдохнув, я возвращаюсь к столу. Все гости
уже расселись, не видно только Андрея. Все места, конечно же, заняты. Со мной
так всегда: или опоздаю, или все пропущу. С моим везением иначе быть и не
могло!
Яр, прищурившись,
словно что-то замыслил, отодвигается вместе с плетеным креслом, на котором
сидит. Похлопав себя по коленям, подзывает меня указательным пальцем.
— Тебе самое мягкое и
теплое местечко, малыш, — его интонация вызывает во мне смешанные чувства:
хочется и улыбнуться ситуации, и закатить глаза от такого настырного поведения.
— Эксклюзивное предложение только для тебя!
— Прости, Ярик. Но я, кажется, тебя обломал.
Я, вздрогнув от
неожиданности, оборачиваюсь на голос именинника. Андрей принес еще пару стульев
и один из них — для меня. Власов, глядя на друга, еле шевелит своим оскалом. По
его губам легко читается насмешливое сожаление: «Эх!»