— Весёлые трусы. — послышался девичий голос, с соседнего двора и
я тут же побежал в дом, под звонкий смех Алины. Внучки бабушкиной
подружки бабы Люды. Мы были с ней одногодками, и в отличие от меня
Алина проводила у бабушки всё лето. Сама она жила в Москве и
поэтому постоянно кататься, на выходные, как мы с мамой не
хотела.
В детстве мы всегда играли вместе. Алина, я и ещё пара ребят,
наших одногодок, которые сейчас также приезжают лишь на выходные.
Мишка Бурмистров из Зарайска, Гришка Строков из Тулы и Юля Рыжова,
тоже из Рязани, как и я. Мы с ней даже какое-то время дружили и в
городе, пока её отцу не выдали квартиру на другом конце города.
Сейчас если и пересекаемся, то только здесь, в деревне.
Проспал я чуть больше пяти часов и на удивление чувствовал себя
просто великолепно. Нигде ничего не болело и в голове был полный
порядок. Практически все царапины уже покрылись коркой и только
чесались. Практически все воспоминания Серёги уже стали моими. Даже
не так. Я уже полностью стал Фоминым Сергеем Михайловичем, со
знаниями шестидесяти трёхлетнего командира воздушного судна из две
тысячи двадцать второго года. И знания эти я обязательно использую,
чтобы исправить свои прошлые ошибки.
Как я и предполагал, после работы к маме приехал дядя Коля и
примерно час назад, пока я ещё спал, они уехали. Толи в соседнее
Больше Коровино, то ли в Захарово к дядь Коле. Мама обещала
вернуться, как стемнеет. Бабушка в очередной раз прошлась по
нравственности своей дочери. Хотя прекрасно понимала, что в этом
нет ничего плохого. Оба они люди свободные и никто не посмеет
обвинить их в аморальном поведении.
Бабушка дала мне переодеться. И теперь я выглядел как коренной
житель Мотовилова. Майка алкоголичка на пару размеров больше,
растянутые брюки, с куском верёвки вместо ремня и безразмерные
калоши, которые смело мог носить любой член семьи. Но это было
гораздо лучше, чем ходить в трусах.
Пока бабушка занималась блинами, я взял инструменты и отправился
в курятник. Пара жердей совсем прогнили и нужно было их заменить.
Сделать это я хотел, пока на улице ещё было светло.
Потрепав Бима, что сидел на цепи в будке за домом, пообещал ему
отпустить погулять, как стемнеет. Пёс поприветствовал меня в своей
манере, побряцав цепью и попробовав в прыжке лизнуть меня в лицо, с
воодушевлением принял моё обещание и уселся ждать. А я зашёл в
курятник, устроив там переполох и едва не стал жертвой петуха,
решившего защищать свои владения. Пришлось даже возвращаться домой,
чтобы взять кофту и с её помощью выселять дебошира из помещения
подлежащего ремонту.