– Ждёшь?
– спросила Ида. – Сиди тут, я сейчас приду.
Она купила в продуктовом магазине по соседству шесть
сарделек и вернулась в арку. Подвал почему-то всё ещё был открыт. Доставая
мешок, Ида изумлённо уставилась на рыжего кота: он устало смотрел на неё,
сжимая в пасти длинное чёрное перо.
«Рыжий кот и чёрные перья...
Что всё это значит? Сплошное рыжекотство и чернопёрство...»
– И ты туда же, –
усмехнулась она. – Давай хоть покормлю, оголодал, наверное... Только не плюйся,
хорошо?
Отломив полсардельки (где-то она читала, что
животным нужно давать пищу маленькими кусочками), она наклонилась и протянула
мясо коту.
Рыжий выплюнул перо, неторопливо принюхался и
медленно начал есть. Ида улыбнулась и вытащила из мешка ещё пять сарделек. И
тут произошло совсем неожиданное: кот бросил недоеденное, схватил всю связку и
помчался в подвал.
– Офигеть! Вот это номер! – растерянно выдала Ида и кинулась
следом.
– Эй! Отдай сардельки, гад!
– кричала она.
Петровича нигде не было видно,
единственная тусклая лампочка освещала узкий коридор с мотками толстых кабелей
и старым токарным станком. Рыжий хвост вильнул в дальнем тёмном конце, и она
бросилась туда.
– Эй,
рыжий! Верни сардельки!
Ида слышала, как стучат когти
кота по бетонному полу, задевая канализационную трубу, и уверенно шла за ним.
Она совсем не заметила, как стало темно, видимость снизилась до нуля, и достала
мобильник, чтобы осмотреться. Синяя подсветка тускло озарила длинный узкий
коридор, уходящий в неизвестность. Раздался мелодичный сигнал отключения и дисплей
погас. Ида громко выругалась и сунула разрядившийся мобильник в сумку.
Проклиная всех котов на свете, она развернулась и отправилась в обратную
сторону.
«Зачем вообще я за ним
побежала? Купила бы себе другие сардельки, и всё. Подумаешь – сардельки! Он ведь их всё равно извалял в
грязи…»
Впереди было темно.
«Может, Петрович вернулся, выключил
свет и закрыл подвал? Интересно, услышат ли меня, если я буду орать из-за
двери?»
Коридор будто растянулся и
стал неправдоподобно длинным и неуютным. Ида, чертыхаясь, брела в кромешной
тьме, хватаясь за шершавые и неровные стены. Идти наугад было не впервой: в
районе, где она жила, фонари отсутствовали, как данность. То есть,
существовали, конечно, длинные бетонные столбы с защитной шляпкой наверху, но
чтобы они ещё и светили – это, очевидно, было слишком большой роскошью. Так что
местные отличались развитым инстинктом, куда нужно ступать, а куда нет, если не
хочешь принести домой на сапогах картофельные очистки, использованный
презерватив или дохлую мышь. Иду пугала не темнота. Плащ из дешёвого дерматина
отчего-то больше не скрипел и наощупь стал мягким и длинным, шурша по ногам.
Чёрная дамская сумка потяжелела и била по спине, новые сапоги перестали тереть,
а шею задевали какие-то металлические подвески. Списав всё на дезориентацию в
пространстве и полное отсутствие видимости, а значит и обман всех ощущений, Ида
различила какой-то расплывчато-белый проблеск впереди.