«Все нити давно оборваны.
Здесь мне места нет».
Глеб решительно взялся за
холодные металлические перила, перепрыгнул бетонную плиту и начал стремительно
падать с девятого этажа.
Он не ожидал, что полетит
так быстро. Воздух вышел из его груди, а когда он попытался вдохнуть, что
понял, что не может. Сразу потемнело в глазах, и последнее, что он увидел в
этой жизни, было длинное чёрное перо. Оно стремительно увеличивалось и
приближалось на фоне удаляющихся бетонных плит соседних балконов. Когда парень
инстинктивно схватил его, страшный удар сотряс всё его тело, затем подбросило
куда-то вверх, и дикая боль навалилась со всех сторон. Глеб хотел закричать, но
не смог: чёрные волоски пера заслонили всё вокруг, забили рот, нос и глаза, а
что было потом, он не помнил.
Глава 3. Рыжий кот. Свет в конце тоннеля
Земную жизнь, пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу.
Данте Алигьери, «Божественная комедия».
Ида хмуро смотрела в
запотевшее окно маршрутки, наблюдая за многокилометровой пробкой. Где-то там,
впереди, у железнодорожного моста, в очередной раз столкнулись неповоротливый
грузовик-трейлер и торопливая иномарка. К авариям на этой развязке все давно
привыкли, но сегодня Иде не терпелось окунуться с головой в работу, чтобы
выбросить из головы грызуще-неприятные мысли. Причиной этому послужили два телефонных
звонка. Первой на сцене появилась мать Ираиды – Вера Георгиевна.
– С кем ты сейчас
встречаешься, дочь? – сладко пропела она из динамика.
– Мама? – хрипло удивилась
Ида. – Сейчас пять утра! Что стряслось?
– Ты знаешь, доченька, я так
о тебе беспокоюсь! – запричитала Вера Георгиевна, и «доченька» ясно представила
себе моложавую женщину шестидесяти лет, в синем строгом платье и извечном
фартуке в красную полоску. Мадам Бартенева сейчас на кухне, тщательно сканируя
через окно чрезвычайно подозрительный в пять утра двор, взбалтывает белки для
начинки пирожных и одновременно помешивает смесь маски для лица. Причёска,
скурпулёзно созданная из длинных седых волос, возвышается надо лбом.
– Мама! – рявкнула Ида. –
Сейчас пять утра!
– Не груби матери! – строго
отрезала Вера Георгиевна. – Отвечай, когда тебя спрашивают!
– Ни с кем, мама! Дай же
поспать!
– Вот и славно, дорогая, –
умиротворённо пропела в трубку мать и отключилась.