— После мужа такого, как я смогу переступить монастырский
порог?
— Так же, как переступали все те, кто прошёл это испытание до
тебя. Ты ведь не думаешь, что будешь первой за все тысячи лет, кто
примет в своё тело зверя?
Фица пошевелилась, и Агнешка подняла на неё взгляд, но женщина
промолчала. Кусала губы, будто было ей что сказать, но решимости не
хватало. Не имело значения — Агнешка видела глазами души: ничего
путного та не подскажет. Фице бы со своей жизнью разобраться, чем
советовать другим, как жить.
Душенька погладила Агнешку по голове.
— Телесная чистота — не единственный путь. Он угоден богам, но
есть и иные. Если примешь супруга полностью, сама станешь зверем,
как он, и для тебя откроются те пути, которые недоступны другим.
Когда-то сама учить меня станешь.
Такое Агнешка не могла себе даже представить.
— Пообещай, что вернёшься. Сколько бы лет ни прошло, ты
вернёшься сюда. И мы будем любить тебя и уважать, через какие бы
испытания ты ни прошла — верь в это.
Агнешка дёрнула уголком рта в горькой улыбке. Душенька поняла.
Коснулась руки, заговорила особым голосом, ломающим щиты неверия и
сомнений:
— Тело — лишь сосуд для души. Мы заботимся о телах, храним в
чистоте, так как эти сосуды хрупкие и деликатные. Но есть и другой
путь — закалить сосуд, сделать сильным, наполнить его, дать жизнь
другому человеку. Это тоже достойнейший путь, пусть и не такой,
которому тебя учили. У меня нет возможности всему тебя научить,
потому что я этим путём не прошла. Скажу, как сказала когда-то
твоей матери, Василике: важнее всего твоя душа. Сохрани её, вот
самое главное. И не плачь, не жалей себя, не ругай отца, не
проклинай нас, отдающих тебя миру — будь сильной внутри себя, и
тогда ты справишься с испытанием и вернёшься к нам
победительницей.
Агнешка крепко-накрепко запомнила эти слова. Они остались гореть
в ней всё время, что потребовалось на сборы, и сейчас помогали уйти
из обители без сожалений и горьких слёз.
Смахнув влагу с лица, она подошла к открывшимся перед нею
дверям. Агнешка уходила парадным выходом, как победительница, и
возвращаться сюда будет так же — чтобы с нею там, за этими высокими
резными дверями ни произошло.
— Мы будем молиться о твоей душе и твоём к нам скорейшем
возращении, — сказала на прощание сестрица Эля, и Агнешка кивнула,
но даже не оглянулась.