В этих наполовину людях, наполовину зверях крылось слишком много
дикого, необъяснимо жестокого, бесчеловечного. Как можно так
поступать? Даже если это поверженный враг — разве он не заслуживает
хоть толики уважения?
О том, какую черноту она сама увидела в волколаке, собравшемся
её обесчестить, а затем убить, Агнешка быстро забыла. Но если бы её
спросили, то ответила бы: «О мёртвых либо хорошо, либо ничего».
Он погиб, и больше она на него не злилась. Теперь он ничем
никому не грозил, а его бесславная смерть и последующее унижение
вызывали только сочувствие. Живой всё-таки был человек, мог
раскаяться, исправиться, но уже не судьба. Жаль, что её руками она
оборвалась.
Его смерть — её вина. Это правда, её нельзя отрицать. Но даже на
миг Агнешка не могла допустить мысль, что ей следовало поступить
иначе: сдаться, самой умереть. Нет! Огненные силы в минуту
наивысшей опасности ей дал сам Творец. А значит, ей следовало их
применить, а не ждать схождения на землю ангелов с пылающими
мечами.
Помощь к ней и правда спустилась. Только не с небес, а с горы, и
не небесным воинством, а ватагой волков, возглавляемых серебристым
вожаком с сияющими алым глазами.
Агнешка всем телом вздрогнула, когда красавец-волк поднял голову
к небу и завыл — чудовищно громко и страшно.
Хоть она и смотрела в ту сторону, не отводя взгляда и даже,
кажется, не мигая, не сразу поняла, почему вой оборвался коротким
жалобным скулежом. Волк дёрнулся всем телом, но устоял. Пошатнулся,
и ноги его подогнулись, а на землю упал уже человек — совершенно
нагой. Из его бока торчала стрела, длинные серебристые волосы
рассыпались по широким плечам, и всё — ни движения, кроме текущей
на снег алой крови.
Волки бросились врассыпную, уходя от стрел, входящих в снег с
пугающим свистом.
Казалось, сейчас все они разбегутся поодиночке, но нет.
Потерявшая вожака стая снова собралась. Они как будто ругались —
грызлись, повизгивали, рычали. А затем над всем этим шумом раздался
крик — человеческий, женский.
Обнажённая девушка с серебристыми волосами пыталась вырваться из
круга рычащих волков, но её не пускали. А она всё рвалась и
кричала, и смотрела только туда, где лежал неподвижный альфа. И
такая тоска, страх и любовь чуялись в её крике, что Агнешка
вскочила на ноги и, забыв об опасности, бросилась вперёд — к альфе,
стае рычащих волков, кричащей девушке и тем, кто с оружием в руках
прятался за деревьями.