Только умник Макар Ефимович ни черта не знает об этом самом
ЕИПЗ. Или я оказался недостаточно хорош. Или у них там пошло что-то
не так. Только после смерти реципиента я оказался не дома, а в
безвременье, окружённый абсолютной тьмой и тишиной. И провёл я там
семьдесят лет. Каждую секунду из которых ощущал физически.
Потом вновь возродился. В самом конце девятнадцатого века. Сорок
лет жил полной и насыщенной жизнью, занимаясь тем, что мне было
интересно. А потом вновь гибель, и шестьдесят лет безвременья.
Похоже, у ЕИПЗ периодичность равна сотне лет, во всяком случае, со
мной оно отмеряет именно этот срок, секунда в секунду.
Почему безвременье, если я проживаю при этом каждое мгновение?
Да потому что, если судить по предположениям Щербакова, то
параллельные миры потому и параллельные, что не пересекаются. Из-за
разницы течения времени они постоянно сближаются, и чем ближе к
моему миру, тем больше уплотняются. Но в этом случае возможно
только движение вперёд по данному слою. Меня же при третьем
перерождении выбросило в Древний Рим, где я прожил двадцать пять
лет. То есть назад. И в другой слой.
Четвёртое перерождение случилось в середине двадцатого века.
Прожил я там целых сорок девять лет, за которые мне не было стыдно.
Я вообще стараюсь жить так, чтобы не сожалеть о прошлом. Потому что
самый строгий судья это ты сам.
Именно из-за этого разброса по мирам и векам я и решил, что хотя
и проживаю в том месте каждое мгновение, времени как такового там
нет. С чем это связано, при всем при том, что образование у меня
достаточно неплохое, я разбираться не собираюсь. Не входит это в
круг моих интересов. Просто воспринимаю это как данность, вот и
всё…
И вот, наконец, я почувствовал острую головную боль,
головокружение и тошноту. Нормальные симптомы для человека,
пережившего клиническую смерть в результате травмы головы.
Приятного, конечно, мало. Это мягко говоря. Но я искренне
обрадовался этому.
Теперь остаётся сделать так, чтобы реципиент непременно выжил. В
смысле теперь уже я, конечно же. Потому как альтернатива моей
немедленной гибели — сто лет в безвременье. Бр-р! Не хочу! К слову,
в общей сложности я там провёл двести пятьдесят шесть лет.
Я привычно повернулся на бок, чтобы не захлебнуться собственной
блевотиной, и изрыгнул из себя желчь. Похоже, у реципиента желудок
был абсолютно пустым. Не важно. Главное, что я жив! И сейчас есть
вещи важнее рвотной массы.