Молча киваю и, чувствуя
что у меня нет выбора, следую за Мироном к ресторану. По дороге продумываю план
переезда. Все острова тут рядом, наверняка где-то есть свободные номера. Ну,
потеряем мы ещё день на переездах, это куда лучше, чем потерять весь отпуск в
компании рыжей соседки.
Мирон меня поймёт и, в
конце концов, согласится. Надо просто подобрать правильные аргументы. Только
какие? Про нашу встречу в магазине я рассказывать не хочу. Хватает мне одной
нести эту ношу. Про то, что секс у нас совсем не такой, как у этой пары, он
ведь и сам должен догадываться. Ведь догадывается же? Или догадывается, но считает,
что дело только во мне?
— Нам, пожалуйста,
бутерброды с яйцом пашот и красной рыбой, — говорит Мирон официанту
по-английски, — и зелёный чай.
Я не против такого
заказа. Мир хорошо знает, что я люблю, и наши вкусы в основном совпадают.
Обстановка в ресторане, кстати, тоже никак не тянет на аншлаг — куча свободных
столов, неужели их полный загруз вот на такое рассчитан? Да легче поверить, что
Олеся из вредности не хочет менять номер, чем в то, что у них полный загруз. Может
попробовать подойти к другому администратору? Хотя они там все одна команда и
наверняка в сговоре. Нет, надо однозначно менять отель.
Думаю, какие подобрать
слова, чтобы склонить Мирона к переезду на другой остров, как внезапно возле
нас нарисовывается рыжее чудовище моих ночных кошмаров со своим…
… с моим бывшим
мужем...
Занавес.
Челюсть моя подметает
пол.
Сначала я много моргаю,
пытаясь сбить галлюцинации. Но они не проходят.
На нём хлопковые шорты
до колен цвета хаки и рубашка с коротким рукавом. Пуговицы сверху достаточно
расстегнуты, чтобы демонстрировать всем желающим рельефную ключицу и начало
мощной груди. На шее висит простая серебряная цепочка. Я помню её. Именно такую
он носил ещё до нашей свадьбы. А потом она как-то незаметно исчезла.
Совершенно ни с кем не
считаясь, он отодвигает от нашего стола стул напротив.
Шансы на то, что у меня
глюки или это двойник, стремительно несутся к нулю.
Всё те же зелёные глаза
и издевательская улыбка. Всё та же вседозволенность и непоколебимая уверенность
в своей невъебенности. Простите за мой французский, но именно это слово
идеально подходит к тому, что Лебедев думает о себе.
— Какая удача, что мы
вас встретили! — радостно щебечет рыжая. — Мне так стыдно за вчерашнее, так
хотелось ещё раз извиниться! Вы не против, если мы к вам присядем?