— Нравлюсь? — вдруг
спрашивает.
— Когда-то нравился.
Уже нет.
— А глаз сейчас не
сводишь.
— Я просто пытаюсь
предугадать твои дальнейшие действия.
— Зачем?
— Чтобы их избежать,
естественно.
— Зачем?
— Что значит зачем?
— Зачем тебе избегать
моих действий, если все они приводят только к тому, что ты стонешь от
удовольствия?
Кровь к щекам
приливает.
— Это не правда.
— Не правда? —
подплывает ближе и берёт меня за запястье. — Знаешь, как звучало твоё
«пожалуйста, не надо»? — притягивает к себе и склоняется к уху. — Как «пожалуйста,
не надо останавливаться».
Пытаюсь выдернуть руку
из его захвата. Как же я ненавижу этого самовлюблённого болвана! И ведь он
искренне считает, что можно силой брать всё, что ему хочется, и делать кому-то
«хорошо» против его воли.
— Может не стоит
делиться своими извращёнными фантазиями с посторонними людьми?
Удается, наконец,
вырвать руку из его лап. Естественно, он сам разомкнул пальцы. Я отплываю назад
и спиной врезаюсь в гидроцикл. Вот бы быстро на него залезть, завести и удрать,
оставив Лебедева здесь. Пусть рыб тут трогает, связывает и заставляет вести
себя на берег, вдруг они будут в восторге просить не останавливаться.
— Ты вроде уже взрослая
девочка, Виктория.
— Да, я уже взрослая. Достаточно
взрослая, чтобы не впадать в стокгольмский синдром.
— Снова.
— Что? — кричу.
Возможно, я не
расслышала, он не близко, а у меня над ушами стук волн о дно гидроцикла.
— «Снова» осталось
добавить тебе, чтобы перечеркнуть все наши прошлые отношения. Посторонней ты
себя уже называешь.
На языке застывает это
«снова». Хочется сказать его, тем самым сделав ему больно и поставить точку. Но
я не готова. Хотя влюблённость жертвы в своего похитителя никак иначе, кроме как
стокгольмским синдромом, не называется. Но я всё-таки молчу, прикусывая губы.
— Антон, — решаюсь,
наконец, что-то ответить, — наши отношения закончились два года назад, когда мы
развелись. С тех пор я стала для тебя посторонней.
Он снова подплывает ко мне
ближе, но хотя бы не вплотную. Не касается, не зажимает, и на том спасибо.
— Я не хотел, чтобы так
вышло, — говорит.
— Да я помню, ты
предложил звонить, если я захочу потрахаться. Но теперь тебе точно есть с кем
трахаться. Недолго ждал моего звонка.