– А человеком он стать может?
– Может, да навьи снова сбегутся,
умруны за горячей кровью явятся. И за тобой бы явились, если б
дурнее Иванов была.
Я сочувственно потрепала волка по
загривку, он покорно это стерпел.
– А он не говорил, кем был?
– Говорил, ой много говорил, – словно
сама себе кивнула карга, возвращаясь к зелью. – Чушь про мир духов
нес, про испытание великое да своё предназначение славное…
Предназначение, – старуха снова захихикала, – в моей избе век
волком доживать да солнца не видать!
– Неужели нельзя сделать так, чтобы
его не чуяли?!
– Можно. Как тебя. Да этот глупец
отказался, а выбор чужой я уважаю.
Я вздохнула, хотела еще что-то
спросить, но язык уже еле ворочался, накатывало забытье. Уже на
границе беспамятства промелькнула мыль: «Она меня всё-таки
отравила!»