мой брат сказал, что ты фашист
запевай, и я запою
мы вернемся, когда распустится лист,
но я на своем стою
тогда в лесу распустится лист
и олень пойдет по тропе
и антифашист перейдет на свист
а лес пойдет на пе
слова привязаны к вещам
веревочкой простой,
а люди в землю к овощам
ложатся на постой
а эти ходят по дворам
со списком и мелком
и лижут край оконных рам
гниющим языком
фашист мышаст ушаст душист
и мшист и голенаст
но воздух знает что не фашист
никто из вас и нас
сними веревочки со слов,
оставь их лежать в углу
и лес отзовет своих послов,
и весь я не умру.
по большой наморщенной водице
под вечерней звездою
от того бережочка
отплыл деревянный ящик
капитана на нем не слышно
матросов на нем не видно
всего и видно что слабое свеченье
(близится оно к нашему дому)
всего и слышно что тихое шуршанье
словно в трюме не спит крошится
пересыпается горсть за горстью
всего и слышно, как воск трещит и каплет
и вода кафизму за кафизмой
читает потом смывает
потом читает и смывает
прости меня, прости меня, друг милый
пускай погибну
не в этом дело
не беги по берегу за мною
по-без дороги
ноги сбивая
не ищи мой деревянный ящик
на отмели
в камышатах
главней всего не снимай с него крышки
отрекись от старого мира
не снимай с меня крышки
не возвращайся к маме
не говори по селам
меловыми окаменевшими устами
дорогие товарищи братья и сестры братие
и дружино
выйди от меня я человек грешный
говорит орлица встречному ветру
выйди от меня я человек нетвердый
говорит рукам красная глина
выйди от меня
я не человек вовсе
я простое записывающее устройство
тррррррр чирр чивир
пить пить пить пить
под низким небом веретенным
идет паром на ближний берег
две легковушки, мотоцикл ява
баба в платке, лица не видно
молодые красивы, старые краше
магазин без названья
буханки хлеба на полке
стоят, как в строю рядовые
еще горячие на ощупь
за заводской проходною
шиповник в малиновых манжетах
в безумьи показывает место
откуда исходит запах
где же ты лектор из райцентра
дорогая, как долго
небольшая наша машина
едет-едет по мóсту
не сходит с этого места