Дом старосты мне нравился. Самый
лучший на деревне, выложен кирпичами, а не из бревен, как
большинство. Перед домом забор, новенький почти, нигде не
покосился, даже гнилых досок нет. Через забор я решила перелезть,
калитка была закрыта. А забор, он невысокий (всего в две меня, не
выше), при умении — а умения у меня хватало, не только по заборам я
лазила — вообще пустяковое дело. Прошмыгнула я во двор, а со двора
в дом. Даже двор не рассмотрела, а ведь раньше так интересно было!
Но у меня была высокая цель, все благородные порывы, которых и не
так много было за всю мою недолгую жизнь (так немного, что я в тот
момент ни одного бы не назвала — не помнила), собрались и вылились
в поход к драконам. Хотя трусила я знатно: драконы же. И вдруг они
не проглотят сразу, а будут живьем по кусочкам жевать? Больно ж
будет! Я видела один раз, как пьяного соседа за ногу укусила
собака. Там того укуса и видно не было, а верещал он от боли хуже
Далли, когда та двойню рожала! И я, наверное, кричать буду. И
братьев с мамой не увижу. Захлюпала носом сразу — так стало мне
себя, бедную и несчастную, жалко.
Но гордость — это специфическая вещь,
которую к крестьянам уж очень редко относят (не считая, конечно,
«девичьей гордости») — была во мне от какого-то весьма далекого
предка. Поэтому, собрав волю в кулачок, я зашла в дом. Позже,
гораздо позже, мне рассказали, что нужно обязательно стучаться и
спрашивать, можно ли мне войти. Но я была простой крестьянской
девчонкой. И воспитание для меня значило одно — вовремя сготовить
похлебку и не отлынивать от работы в поле.
Они сидели за столом. Даже для меня,
почти ничего не видевшей, зрелище было несуразным. Дама в богатом
платье и мужчина в очень странной одежке сидели за обычным
деревянным столом. Они до такой степени не вписывались в
обстановку, что казались видением. Я потерла глаза, но видение не
исчезло.
— Дитя, ты кто? — мягко спросила
женщина.
— Ужин, — я отчетливо всхлипнула.
Представляете, как это тогда
выглядело? Сидит чета драконов, благородных и красивых,
благопристойно обсуждает свои благопристойные дела. И тут входит
ребенок в оборванном платье, с поцарапанными коленками и парой
синяков на руках и одним на шее. Нет, никто меня не бил, я на
телеге сидела, неудачно упала и ударилась. Но они-то этого не
знали! И говорит, что ужин пришел.