Теодор нахмурился. Он вспомнил, что
те двое тайно обвенчались, никому не сказав ни слова, но его
никогда не интересовало кто те монахи, которые пошли против воли
императорской семьи.
— Здесь хранится книга с записью об
их венчании, здесь же записаны их клятвы.
— И? – выжидающе смотрел на монаха
Тео, не совсем понимая, к чему тот клонит.
— Как Вы знаете, Ваш отец добился
разрешения на расторжение брака. Но не у нас. Мы отказали ему.
Видите ли, Ваше Величество, наш храм Тёмного Солнца – древнейший
храм в империи и не так-то просто выпросить у нас согласие на
развод. Мы чтим традиции наших предков.
— О, теперь я кое-что вспоминаю о
вашем храме, - перебил его Теодор, и оскалился в злобной ухмылке. –
Вы всегда мало подчинялись императорским семьям, но и тронуть вас
за неповиновение никто не мог. На вашей стороне были демоны, и вы
грозились проклясть всех имперцев.
Монах развёл руками и уклончиво
ответил:
— Не всё так, как говорят, но доля
правды есть. Может, я доскажу?
Теодор кивнул.
— Ваш отец был обручён таинственным
обрядом с демоницей, и то расторжение брака, которое он получил –
лишь формальность для императорского двора.
— Не хотите ли сказать, что женившись
повторно, он совершил преступление?
— Не думаю, он ведь не знал правды.
Но дело не в этом вовсе, а в клятве. Они отдали часть души друг
другу, и Ваш отец её принял.
Монах замолчал, давая возможность Его
Величеству осознать его слова. Теодор хмурился: на ум приходила
лишь одна мысль, и она ему не нравилась. Очень не нравилась.
Акмас нарушил молчание.
— Ваш отец стал наполовину демоном,
Теодор.
— Вы говорите какую-то чушь! –
взорвался Теодор и, резко вставая, опрокинул позади себя стул.
Монах остался спокоен, предвидя такую
реакцию.
— Хотите сказать, что я тоже
полукровка? Во мне не течёт эта демонская кровь!
— Нет, я этого и не говорил, Ваше
Величество. Но Вы можете принять свою демонскую сущность, которая
передалась к Вам от отца. Только таким образом Вы снимете
проклятье. Ведь частичка демоницы теперь есть и у Вас.
Теодор пристально рассматривал
Акмаса, едва справляясь с гневом. Этого не может быть!
— И мой отец знал?
— Трудно сказать. Если он помнил свои
слова клятвы и относился к ним серьёзно и с доверием, то – да, знал
и отлично скрывал свою вторую сущность. Если же забыл об этом, то…
- монах пожал плечами, - снова же принимал себя таким, каков он
есть.