- Какого черта тут происходит? – оторопело поинтересовался он,
но никто не обратил на его слова ни малейшего внимания.
В общем, ему пришлось проявить традиционный русский пацифизм и
решительно остановить драку. В смысле, встать между дерущимися и
бить в лоб всякому, кто не сумел вовремя оценить масштаб его
миротворческого порыва. Получалось это у него легко, будто играючи.
Так что даже впавшие в боевой раж противники это быстро уяснили,
после чего сбавили обороты и перешли к переговорам.
- Как ты смеешь заступаться за эту корейскую дубину? – завопил
оскорбленный в лучших чувствах курсант.
- Изволите ли видеть, господин Айсиньгьоро, – хладнокровно
отвечал ему Март, – эта «корейская дубина» – мой друг. К тому же
он, как и мы с вами –одаренный. Поэтому, рекомендовал бы вам и
вашим друзьям попридержать языки и руки!
Конфликты с мордобоем случались в их учебном заведении и прежде.
Беда была лишь в том, что произошло все в публичном месте,
вследствие чего история вышла наружу. Но, когда началось
расследование, все больше привыкавший к своей новой фамилии Колычев
повернул дело так, будто оно касалось только Пужэня и его самого, а
Ким и друзья маньчжура были только свидетелями.
- Известно ли вам, что курсант Айсиньгьоро вправе потребовать у
вас удовлетворения? – поинтересовался проводивший дознание старший
преподаватель летной школы капитан-лейтенант в отставке Сергей
Феоктилатович Мигунов.
- Так точно, ваше благородие!
- И что вы намерены предпринять в случае, если вызов
воспоследует? – высоко поднял бровь отставник. – Вы, верно, не
осведомлены, что маньчжурские аристократы до сих пор основательно
изучают фехтование. Местное, разумеется, но все же. Так что на
пистолеты можете не рассчитывать.
- Не извольте беспокоиться, – остался бесстрастным Март. – Я
справлюсь.
Однако, догадывавшийся о способностях нового курсанта Пужэнь не
решился воспользоваться своим правом, и конфликт окончился ничем.
Это обстоятельство весьма негативно сказалось на репутации княжича.
Школьные острословы не придумали ничего лучше, как пустить шуточку
«Пужэнь испужен». Зато рейтинг Колычева и Кима среди тех, кто
недолюбливал безмерно заносчивого маньчжура, поднялся на
недосягаемую высоту.
Но вот с Витькой они впервые в жизни чуть не поссорились.
Сначала тот возмутился, что друг его выгораживает. Кроме того,
многие ученики летной школы, бывшие, по понятиям выпускника приюта,
мажорами, относились к Киму с плохо скрываемым пренебрежением, а
Март продолжал с ними общаться. В общем, приятель надулся,
замкнулся, почти перестав общаться, и еще больше погрузился в мир
стреляющих железяк и учебу.