Впрочем, сёстры-погодки уже давно завершили домашнее обучение,
которое пристало девушкам их круга: этикет, музицирование, танцы,
вышивание, поэзия, ведение хозяйства. Обе находились в невестиной
поре. А Юлия была давно помолвлена, дожидались только возвращения
жениха из заморского путешествия, чтобы просить благословения
богов.
А вот к Алексу ещё ходил учитель, и кузен был этим не слишком
доволен. Ибо к умственному труду не питал никакой склонности. Если
бы матушка позволила, Алекс целый день махал абордажной саблей,
привезённой когда-то его покойным батюшкой из-за моря, да скакал
верхом на выписанном из столицы жеребце виолентских кровей.
Миссис Прайс держала в ежовых рукавицах не только поместье, но и
собственных детей. Никто не смел ей перечить. А если только
задумывался о нарушении правил, потом очень об этом жалел.
Войдя в комнату, я присела в быстром книксене, и прошла к столу,
за которым уже восседала тётушка с весьма недовольным выражением
лица. Не дожидаясь, пока она начнёт меня распекать, я положила
перед ней принесённую охапку цветов и, опустив глаза, быстро
проговорила:
– Простите, тётушка, я задержалась.
– Эбилейль, – произнесла она нарочито спокойным голосом, за
которым ощущалось предвкушение. Иногда мне казалось, что для миссис
Прайс особое удовольствие – изводить меня историей моего
неблаговидного появления на свет. – Ты ведь знаешь, что я пожалела
тебя и облагодетельствовала, несмотря на грех твоей матери. Я
приютила тебя и растила как собственное дитя. Твоя
неблагодарность…
Дальше я уже не слушала, зная наизусть каждое слово. Тётушка
взяла меня к себе, когда умерла моя мама, приходившаяся миссис
Прайс какой-то дальней родственницей. Моего отца никто не знал, ибо
мать зачала меня во грехе, не получив благословения богов на
супружество. Мне суждено было стать парией, изгоем и бродить
неприкаянной по свету, прося милостыню и голодая. И лишь благодаря
милосердию тётушки я имею семью и кров над головой.
То, что за этот кров мне приходится работать наравне с
прислугой, не озвучивалось. Ещё мне позволялось донашивать старые
наряды кузин и иногда доедать деликатесы, остававшиеся на их
тарелках. Хотя я предпочитала простую еду на кухне вместе с
прислугой.
– Ты поняла, Эбилейль? – спросила миссис Прайс грозным голосом,
и я склонила голову ещё ниже.