Но благоразумие взяло вверх. Я передумал и опять остановился.
Спокойно, Витя, спокойно. Это всего лишь два пьяных придурка,
которые не стоят того, чтобы марать о них руки. Успокойся.
Рано или поздно этих уродов скрутит милиция, потому что скоро на
улицы высыпает рабочий люд, спешащий на службу, а уж они быстренько
наберут «02». Кроме того, меня все равно тревожила еще одна
подспудная мысль.
На всякий случай, не приближаясь к парням, я с подозрением
огляделся. Это может быть не случайное нападение. Я еще помнил
Петрика, а также моих бывших дворовых дружков, склонных к
криминалу. Это вполне могла быть засада, организованная ими. Теплый
привет из мест не столь отдаленных.
Вполне возможно, что у меня паранойя и я слишком накручиваю
себя, но после того, как погибли мои родители и потом Петрик напал
на меня возле дома с другими головорезами, лучше лишний раз
поостеречься. Несмотря на то, что от этих уродов за километр разит
алкоголем, не исключено, что это все-таки засада.
Поэтому, так и не подходя к грубоватым метателям бутылок, я
развернулся и побежал было дальше. Но потом опять остановился.
Дело в том, что навстречу мне прошла тетка. Преклонных лет, в
светло-коричневом плаще, с раскрытым зонтиком и сумкой в руках.
Дождь уже почти закончился, но тетка была из тех натур, что ходят с
раскрытым зонтом при любой непогоде.
Вот елы-палы, она же идет прямо к тем парням. Как овечка в пасть
волков. Несмотря на то, что я дал себе зарок больше никогда не
ввязываться в уличные драки, но не могу же я допустить, чтобы эта
тетушка божий одуванчик попала в лапы тем бандитам. Они же ее
проглотят вместе с потрохами и даже не поморщатся. Заберут кошелек,
изобьют и убегут, пока я отправлюсь дальше.
Продолжая бежать, я оглянулся. Эх, все и в самом деле происходит
по самому худшему сценарию. Ничего не подозревающая тетка
продолжала шагать по улочке, а неподалеку от нее на фоне кустов с
пожелтевшей травой маячили две темные фигуры.
Сейчас бросятся наперерез, выхватят сумочку. А может, и бутылкой
по голове огреют. Вот ведь зараза, ну не могу я допустить этого, не
могу. Как потом сам себе в глаза смотреть буду, когда загляну в
зеркало?
Или что я скажу Светке, если буду когда-нибудь рассказывать про
этот эпизод? Можно, конечно, никогда ничего не рассказывать, это
как бы только от меня зависит. Но в глубине души я-то ведь буду
знать, что оставил эту невинную жертву на растерзание мерзким
хищникам. И пальцем не шевельнул, чтобы помочь.