— Может быть, кинешь на пол? — осведомилась я холодно.
— Тебе этого хочется? — Квадратик оказался в его пальцах. Сдавив, Руслан зажал его между подушечками, но, вопреки моим ожиданиям, на пол не бросил. Глядя мне в глаза, положил на язык и, взяв другой — белый, — поднес к моему рту. Провел уголком конфетки по нижней губе. С каждым мигом сердце мое билось медленнее, но удары при этом становились тяжелее.
— Открой рот, Ева. — Сиплые нотки, порабощающий волю взгляд.
Я приоткрыла губы. Это вышло как-то само собой — он сказал, а я… я просто повиновалась ему. Ощутила знакомую и давно забытую сладость белого шоколада, смешанную с болезненностью первых унижений, щекотные пузырьки дорогого шампанского — и нервно выдохнула.
— Так что тебе нужно, Руслан? — услышала свой собственный голос как издали.
Сознание было затуманенным, огоньки люстры превращали все вокруг в одну большую декорацию. Бокал в моих руках был почти пуст, на языке чувствовался вкус уже не белого — горького шоколада. И только его взгляд… Нет, он тоже был не прежним: чернота почти поглотила карюю радужку.
— Я уже сказал тебе. — Он высвободил хрусталь из моих пальцев. Поставил на край стола, и бокал, покачнувшись, с отчаянным звоном упал на мрамор. Я быстро посмотрела на стоявшую возле столика девушку, но та даже не шелохнулась. Он бы мог сбросить на пол весь поднос, а она все равно не шелохнулась бы. И если бы я закричала — тоже.
— Не сказал. — Стук собственных каблуков о пол показался мне совсем неслышным, хотя каждое «тук-тук» отчетливо отлетало от стен. Мне срочно нужен был свежий воздух, и я, пользуясь тем, что Руслан больше не касается меня, торопливо пошла к широким массивным дверям.
Чувствовала, что он, подобно хищнику, идет позади. Как будто тень его заслонила свет, игру подвесок люстры, загасила мерцание…
У самых дверей он внезапно остановил меня, взяв за локоть и развернув к себе, вложил в ладонь нечто похожее на… билет. Это и был билет. Билет на самолет.
— Убирайся, — только и произнес он, прежде чем двери передо мной распахнулись.
Лицо обдало влажной прохладой апрельского вечера. Сырого, молодого апреля, пропитанного запахами моря, асфальта и свежей листвы. Запахами сырой земли и большого города.
Крепко держа, Рус вывел меня на крыльцо и заставил спуститься вниз.