Перелезла через остатки каменной ограды, похоже разобранной
аборигенами на материалы. Под ногами хрустнул сучок, потом другой.
Я присмотрелась к окружающим кустам. Вроде бы обычные, но смутно
что-то не так. Не страшно, просто словно больные растения. Конечно,
в лунном свете толком не разглядишь, в чем дело. Но ощущение
неправильности присутствует.
Впрочем, скоро «больные» кусты и деревья закончились, словно я
прошла через широкую живую изгородь и оказалась… на пустыре.
Ощущение было очень необычное — все в том же лунном свете можно
было разглядеть, что это не просто окраина города, а именно
пустырь, окруженный со всех сторон жилыми кварталами. Там, откуда я
пришла, трущобы, вдалеке впереди, за опоясывающей это мертвое
пространство лесополосой, вроде бы поприличнее районы: огней
больше, здания выше. А тут — словно косой выкосило все городские
постройки. Или их никогда не было? Парк?
Ладно, утром разберемся. Нет никакого смысла топать дальше
вглубь пустого пространства. Лучше устроиться у не слишком
правильных кустиков. Здесь хоть травка растет, а вот дальше — голая
земля.
Я аккуратно, хотя и ругаясь шепотом себе под нос, забралась в
гущу странных кустиков и начала было снимать со своей спины все еще
дрыхнувшего малька. И вдруг чуть ли не из-под самых моих ног
раздался сердитый шепот повышенной хриплости:
— Ну чего приперлась, дура? Других кустов не нашла? Нагадишь мне
на голову — ноги переломаю!
Как я не умерла на месте — сама удивляюсь. Сердце чуть ребра не
проломило, так затрепыхалось. Коленки сразу ослабли, я еще успела
подумать, что очень не вовремя: драпать надо, а ноги не идут. И как
назло, детенок на спине проснулся и завозился, захныкал.
— Тьфу, еще и с довеском, — продолжал хрипеть голос. А потом
груда сухой травы и листьев под кустом зашевелилась, и оттуда
вынырнула лохматая, словно у лешего, голова.
Натурально леший — в пегой гриве застряли листики и обломки
веток, борода метлой и тоже украшена разнообразной ботаникой.
Странный балахон до пят состоял, кажется, из мха, древесной коры и
того, что когда-то было шкурками животных. Во всяком случае, в
свете луны так оно выглядело. Глаза были большие, круглые и сердито
блестели из-под нависших бровей. А ростом леший оказался мне по
грудь. Щупленький, но не сгорбленный. Наоборот, грудь выпятил
колесом и воинственно выставил бороду. Мне показалось, что он даже
на цыпочки встал, чтобы смотреться внушительнее.