– Отныне Британия имеет в своих рядах самого выдающегося
воздушного аса всех времен и народов, сбившего аж девяносто семь
самолетов немецких и итальянских фашистов! На данный момент – это
самое выдающееся достижение в мире! У наших врагов никого подобного
нет! И не будет! – начал громко и пафосно вещать перед журналистами
Черчилль.
А я слушал его и офигевал потихоньку. Вот, что значит
политик с большой буквы. Говоря о моих победах, он очень технично
умудряется приписывать их себе в заслугу. Этот шустрый толстяк
грамотно так пиарил сейчас не меня, а себя любимого. Расписывая
перед журналистами, что без него Великобритания бы могла упустить
такого замечательного пилота. И так далее. И тому подобное. Короче
говоря, голосуйте за меня. Я лучший. Вот и весь смысл этой пафосной
и долгой речи британского премьер-министра. Впрочем, мне эти его
политические игры по барабану. Я стою в сторонке и скромно молчу.
Даже не стал поправлять Черчилля, что на сегодняшний момент я уже
успел сбить не девяносто семь, а девяносто девять вражеских
самолетов. И то, что не все сбитые мною ранее самолеты были
немецкими и итальянскими. Это я тоже говорить не стал. Хотят
англичане считать, что я сбивал только немцев и итальянцев. Пускай
считают.
Я не против. Мне же эта инициатива британского парламента
и правительства только на руку. Теперь уже никто в мире не сможет
оспорить мои достижения. И мне приятно это осознавать. И не потому,
что я такой тщеславный тип, который обожает все эти блестящие
награды и звания. Вовсе нет. Просто теперь у меня появилась
железобетонная репутация лучшего воздушного аса. Если раньше в этом
кто-то сомневался. То теперь уже они не смогут это делать в
открытую. Англичане для всего цивилизованного мира являются
авторитетами. И их мнение многого значит. А мне это очень сильно
поможет устроить свою дальнейшую жизнь в этом мире. Теперь же я ни
какой-то там беглый и подозрительный коммунист. Сейчас я стал очень
знаменитым человеком. Публичной фигурой, которую все уважают. И к
чьему мнению начнут прислушиваться. А значит, тронуть меня и мою
семью здесь на Западе никто не посмеет. Да и в СССР сто раз
подумают, прежде чем устроить против меня и моей жены какую-нибудь
пакость. Это моя страховка от глупых и злых людей, наделенных
властью.