Внезапно приходит помощь, откуда не ждали. "Харрикейны",
про которые мы все уже успели забыть, никуда не делись. Обстреляв
тройку немцев, убегавшую от нас. Они заложили вираж и попытались
догнать ускользающую добычу. И у них бы ничего не получилось из
этой затеи. Если бы немецкие истребители и дальше продолжили лететь
тем же курсом и с той же скоростью. "Харрикейны" бы их просто не
догнали. Скорость не та у них. Но тут вмешались мы. Сбили одного
"Эмиля", а другого погнали прямиком на "Харрикейны". И те не
упустили такую возможность. Пулеметы на этих британских
истребителях стоят слабенькие. Винтовочный калибр. Но их там
реально много. По восемь штук на каждом "Харрикейне". А в этого
"сто девятого" стреляли аж пять "Харрикейнов". Попали, конечно, же
не все. Но немецкому истребителю хватило, чтобы взорваться огненным
шаром. Мне при этом пришлось резко отворачивать в сторону и
молиться, чтобы разлетающиеся осколки немецкого истребителя до
моего "Спитфайра" не долетели. А то я уже видел такое в своей
жизни. Когда один советский летчик погиб от осколков взорвавшегося
вражеского самолета. Слишком уж близко в месту взрыва он в этот
момент находился. Не хочется вот так вот глупо погибнуть. Впрочем,
даже по-умному я погибать тоже не хочу. Меня же дома жена ждет.
Беременная, между прочим. Кстати, пока мы тут гоняли этого подранка
нацистского, третий "Мессершмитт" успел удрать. Преследовать его я
не стал. Бесполезно. Скорость этот немец набрал уже
приличную.
Глава 3.
О холодном пиве и не
только.
Сижу я, значит, спокойно. Никого не трогаю. До этого
момента мне этот паб возле аэродрома нравился. Называется это
достойное заведение "Веселый пилот". Уютный и не очень большой бар
без всяких претензий на элитарность. Простой паб для простых людей.
Я такие кабачки и в прошлой жизни любил. За атмосферу. После нашего
возвращения на аэродром я, наконец-то, добрался до казармы и своих
вещей. Кстати, офицеры обитали не в общей казарме вместе с рядовыми
и сержантами. Нас расселили в отдельных комнатах уже другой
казармы. По шесть человек в каждой комнате. В моей комнате кроме
меня обитал, мой ведомый Колин Грей и Роджер Мун. Остальные
постояльцы отсутствовали. Потери сегодня в нашей эскадрилье были
ощутимыми. За этот день мы потеряли двоих пилотов убитыми и двоих
раненными. И три опустевших кровати как раз и принадлежали тем,
кому сегодня не повезло. Бывает. Война она такая сучка резкая.
Кстати, моя кровать тоже сегодня могла опустеть. После посадки мой
авиатехник Джон Макглас насчитал три пробоины в левом крыле моего
"Спитфайра". На этот раз пронесло. И немецкие пули не задели
никаких жизненно важных частей моего истребителя. Но поблагодарить
своего ведомого я был должен. Возможно, что его предупреждающий
окрик по рации спас мне тогда жизнь в воздушном бою?