Билл часто пытался представить себе, что творится у Маршалла на душе, и находил, что позиция руководства УБН, твердо решившего в течение года держать его «дома» и только потом повторно тестировать на предмет пригодности к дальнейшей работе агентом, была единственно правильной. Беда же была в другом. Ни один человек в латиноамериканском секторе УБН не представлял себе, что делать с Маршаллом дальше. Куда отправить и с каким заданием, если эксперты сочтут его достаточно психологически устойчивым? Сам Маршалл продолжал упорно добиваться, чтобы ему дали задание в Мексике, давя на то, что там его почти никто не знает, однако вероятность провала все же существовала и была не так уж мала, как хотелось бы руководству. Да и в любом случае, год был слишком небольшим сроком, чтобы агент, после того как он «засветился», мог вернуться к прежней работе. Курировавший Маршалла психолог тоже настаивал, что для полной реаклиматизации в обстановке, которую Маршалл воспринимал как новую и враждебную (хотя на самом деле она когда-то была для него родной), потребуется куда больше двенадцати месяцев. В подобной ситуации нельзя торопиться, считал психолог. Нельзя, потому что, не примирившись полностью с настоящим, Маршалл будет стремиться вернуться в прошлое, а это чревато психологическим срывом.
Об этих рекомендациях Маршалл не знал, однако ему действительно довольно часто казалось, что он живет чьей-то чужой жизнью. С каждым днем он все сильнее скучал по своей хижине в джунглях, по утренним совещаниям с Раулем, по неспешным вечерним разговорам, когда стаканчик бренди и ароматная сигара венчали собой удачно проведенный день. Нет, живя в Колумбии, Маршалл ни на минуту не забывал, кто он такой и что здесь делает, однако это не помешало ему по-настоящему сдружиться с Раулем. И хотя сейчас Маршалл остро ненавидел его за то, что́ тот совершил, ему не хватало их дружбы, их споров и совместно принятых решений почти так же сильно, как не хватало ему изысканной красоты Паломы и всего, что они испытали вместе.
Наступил май, и Маршаллу не верилось, что он вернулся в Штаты всего три месяца назад. Ему казалось, прошло года три, а может быть, больше. О том, что перекладывать бумажки ему придется еще девять месяцев, Маршаллу страшно было подумать, а ведь не исключено, что УБН вообще никогда не отправит его работать агентом. Неужели он обречен до конца жизни быть канцелярской крысой?