– Что долго? – спросил я его, выйдя на берег.
– А мог бы и еще неделю не прийти.
Я усмехнулся ему в ответ, представляя, какой бы поднялся переполох на реке: не вышедшие из затона катера могли сорвать весь весенний сплав. Сказал ему об этом, стал спрашивать, что случилось. Однако говорить с ним оказалось невозможно: был он какой-то разбитый, злой, грозился, что больше вообще в такой рейс не пойдет, пусть даже с баржи снимают.
На другой день, когда сидел я в малярке у Василия, зашел туда Боцман с грудой спасательных кругов на спине. Я удивился: круги были покрашены наполовину, и никаких надписей на них не значилось.
– Как же это так вышло? – спросил я, по очереди глядя то на Василия, то на Боцмана.
– Сам я красил… Там, на Волге, – нехотя ответил Боцман. Из-за этих кругов и держали… Все не подписано.
– А зачем сюда принес?.. – сказал Василий. – Пойдем на баржу, там буду писать. И высохнет быстрее.
Василий забрал кисти, краску, а мы поделили круги, и все трое отправились на баржу.
Пока Василий выписывал на кругах и пожарных ведрах «БН-25 УСК», что означает «Баржа наливная № 25 Унженской сплавной конторы», Боцман, поотойдя немного, рассказал мне свою ледовую одиссею.
– Пришел я туда чин чином. Документы оформил быстро, захожу на баржу, а тут дядя сидит. Пожарник.
– Чего, – говорю, – скучаешь?
– Почему пожарный щит не подписан? И ящик тоже? Лома на щите нет, ведра не хватает… Буквы на кругах… тоже стерлись.
– Я не художник, рисовать не умею. А круги – не твое дело, – говорю ему, – меня судоинспектор пропустил.
– Как хочешь, акт составлю, не выпушу.
– Составляй… Тебе и влетит за задержку судна. Ведь весь флот без топлива оставишь!
– Мое дело малое… Могу еще инспектора Регистра позвать, – он как раз у нас на базе.
– Ты меня в воду не толкай – я могу и посуху пройти.
Ну, что ты с дураком будешь делать! Судоинспектор меня пропустил, объяснил я ему, а этот дурачок привязался. Будто непонятно, что и щит и ящик – мои, если на моей барже они. Загорелось ему – «подписывай!» Краска у меня была, но только красная, а белил – ни грамма. Ладно, закрасил я ей. Вот он приходит утром, а у меня все как огонь горит!
– А надписи?
– А как я тебе буду писать по мокрой-то краске? – расплывется!.. Ждать надо, когда высохнет.
– Жди. Лома, значит, нет? И ведра одного тоже не хватает…