Зло меня взяло… Ладно, ведро покрасил я свое, питьевое, а лом утопил еще в прошлом году, где его на раз возьмешь? – Боцман усмехнулся. – Палку выстрогал хорошо-о так сделал! Краской замазал и – на щит. К щиту гвоздями еще прибил для «тяжести». Неужели, думаю, снимать будет, мараться в краске-то?.. Не заметил. А ходить – ходит, ждет, когда все подпишу. Ну, думаю, этого-то ты от меня не дождешься: я сам себе не враг, моим почерком только на уборных писать да и то по ночам… А тут и погода – туман, дождь – не потрафляет ему, а все – мне. Надоело, видно, отвязался.
Посмеялись мы тогда все вместе, сидя на палубе, подивились на Боцмана, и я ушел, оставив их с Василием вдвоем.
Теперь, приближаясь к барже Боцмана, я вспомнил ту весеннюю историю и подумал, что такой кого хочешь вокруг пальца обведет. «Надо с ним будет поосторожнее, с этим Боцманом…»
– Боба, ко мне! – крикнул Боцман, увидев нас, подходящих к трапу. – Свои, свои… На – кусочек. Иди на место!
– Ревизия, учет топлива, – объявил я официальным тоном, поднявшись на палубу.
– Давайте, давайте… – сказал Боцман, как будто даже с радостью. – Замеряйте, все ваше. На барже не курить, знаете, наверно. А так – замеряйте. Вот рейка, таблица танков у меня в каюте. Замеряйте, высчитывайте… Только не советую, я вам и без замеров точно скажу.
– Почему?
– Я не вор, – сказал он обиженно. – А захочу украсть, так возьму сколь надо… Еще спасибо скажете.
Мы поглядели с Осьмушкиным друг на друга и молча начали замеры. Записали показания уровней в танках (что-то много топлива было в них), пошли греться.
– Ты что, недавно заправлялся? – спросил я. Почти вся баржа полная, ничего не выбрано, по осадке и то видно.
– Летом… – нехотя ответил Боцман и достал нам документацию: схему и нумерацию танков баржи, таблицу их емкостей на разных уровнях налива, все требования, по которым выдавал топливо. Осьмушкин записывал все это в свою тетрадь. Взяли журнал выдачи топлива, стали подсчитывать, сверять…
– Да у тебя ж излишки большие! Откуда?..
– Хы… Откуда… А куда они денутся?
– Но у других нет… У одного недостача даже.
– Недоста-ача… – усмехнулся он. – Вон река-то – сливай сколь хошь, будет тебе любая норма, любая недостача…
Я опять вспомнил его весеннюю канитель с пожарником и стал думать, не замышляет ли он чего и теперь.