В этот момент открылась дверь и в комнату, волоча за собой большой кожаный чемодан, вошла Рина.
– Неплохо, да? – с порога бросила она немного запыхавшимся голосом.
Наташа не ответила. Она рылась в брошенной на кровати сумке, нервно вынимая из неё таблетки, телефон, пудреницу. Искомого не было, и она с раздражением поглядела на свою спутницу.
– Посмотри как уютно, какие потолки! – бодро продолжала та. – Это ж дышать не надышаться!
Рина говорила нарочито весело, как будто не замечала царившего в комнате настроения. Резкими, энергичными движениями она вынимала одежду из чемодана и, по-хозяйски встряхнув ее, вешала в шкаф. Делала она это с улыбкой, утвердительно кивая головой каждый раз, когда вешалка, легонько цокая, опускалась на перекладину.
– Ты увидишь, здесь все будет по-другому. Я говорила с главврачом – он просто душка! Обожает тебя и сам займется твоим лечением.
Наташа промолчала. Она уже нашла то, что искала, и теперь рылась в сумке по второму кругу. Неподвижной левой рукой она придавливала сумку к кровати, с нетерпением открывая здоровой рукой все отделения и замки.
– Может, не будем? – без особой надежды спросила Рина. Она наблюдала за поисками со все нарастающим беспокойством и, увидев, что еще немного и Наташа разорвет сумку на части, в сердцах вырвала её из Наташиных рук. От напускной веселости не осталось и следа. Она плюхнулась на кровать и устало повторила:
– Не надо, а?
– Дай, – прохрипела в ответ Наташа.
В её пальцах была зажата с таким трудом добытая сигарета, и Рина, покачав головой, достала из кармана шорт копеечную зажигалку. Подожгла сигарету актрисы, потом закурила сама.
Несколько минут женщины молча выпускали дым. Серебристые колечки растворялись в воздухе тонкой дымкой, наполняя комнату призрачной паутиной покоя. Было тихо. В открытое окно залетал легкий летний ветер. С кровати виднелись верхушки деревьев. Они щекотали животы появившихся к вечеру низких ватных облаков, и те, покатываясь со смеху, вынужденно цеплялись друг за друга толстыми боками.
Наташа откинула голову и выпустила к потолку прозрачную струйку. На ее лице было разлито умиротворение, как будто заветная сигарета отпустила всю боль. Глянув на подругу, она чмокнула ее в щеку.
– Не волнуйся, все будет хорошо.
Та отмахнулась. Было видно, что она очень устала и знакомые обещания ее уже не вдохновляли. Она поднялась к окну, высунулась наполовину и покрутила головой по сторонам. Свидетелей не было, и, сделав последнюю затяжку, Рина метким щелчком стрельнула окурок в одну из стоящих внизу мраморных ваз.