– Шофером на слонах! – он начинает возить горшком по кафельной плитке, но вскоре призывает здоровую недоверчивость:
– Ты что? На шофера полгода учиться надо! Сам же говорил.
Полгода для него, конечно же, – целая вечность.
– Говорил. Говорил про водителей автобусов. А шофером на слонах всего три минуты надо учиться… Да это совсем просто! Хочешь, прямо сейчас тебя научу?!
– Хочу, – говорит он так, словно прощается с невинностью.
– Ну слушай. Первое, надо проверить, перед тем как лезть на слона, захватил ли ты палочку.
– Какую палочку?
– А ты думаешь, на слонах просто так катаются? Просто так и на осле можно покататься. А на слоне работать надо!
– А что делают слоны?
– Они дома из бревен строят.
– Как?
– Вот для этого-то и нужна палочка. Ну ладно. Давай по порядку. Значит, проверил, на месте ли палочка, потом уцепился за хвост и полез на слона. Помнишь, смотрели по телевизору, как альпинисты на гору лазят?
– Видел, видел, – он подъехал на своем горшке к стенке и
оперся об нее спиной.
– Залез на спину, потом на четвереньках до самой головы и садишься ему на затылок. Палочку держишь в зубах, чтобы обе руки были свободны. Стукнул кулаком ему по башке – слон поехал вперед, дернул за левое ухо – слон повернет влево, дернул за правое – вправо, дернул за оба – остановился. Затем берешь палочку, лезешь немного вперед и дотягиваешься палочкой до хобота – слон берет бревно. Потом едешь на строительство, снова дотягиваешься до хобота – и слон опустит бревно туда, куда надо.
– И сколько ты домов построил? – опрашивает он вяло: видимо, работа водителем слонов показалась ему чересчур уж тривиальной.
– Шестнадцать, – так же вяло отвечаю я.
Мы молчим.
– Ты покакал? – наконец опрашиваю я, только в целях поддержать разговор, потому что носом знаю, – нет.
Он улыбается, не глядя мне в глаза, и я понимаю, что мои мемуары сейчас продолжатся.
– А как ты попал в Африку?
– Видишь ли, в жизни иногда случаются очень несправедливые вещи… впрочем, я как-то тебе говорил… В общем, меня хотели обвинить в преступлении, которого я не совершал, и мне ничего не оставалось делать, как сбежать в Африку.
– В каком преступлении? – по его заблестевшим глазам видно, что с мечтой о милиции, как с первой любовью, трудно проститься навсегда.
– Не совершал я никакого преступления, – твердо говорю я.