— Дурацкая история, должен вам доложить, Алексей Филиппович,
получилась, совершенно дурацкая, — сокрушался старший губной
пристав. — Господин Ташлин вдруг поменял свои первоначальные
показания и пояснил, что никуда он не уезжал, а слух о своём
отъезде по служебным делам пустил, чтобы отсрочить выплату
карточного долга. Вот он-то сам вора и застрелил, а не его супруга.
Да и пристав тамошний Крамниц говорит, настолько всё очевидно было,
что он с самого начала не поверил, будто это госпожа Ташлина с
вором справилась.
— Что ж, всё, как я и предполагал, — с удовлетворением отметил
я. Да, с рекламой своих карабинов через госпожу Ташлину я пролетел,
но хоть подтверждение собственной правоты погрело душу. С паршивой
овцы, как говорится...
— Всё, да не всё, — усмехнулся пристав.
— Это, простите, как? — не понял я.
— А так, Алексей Филиппович, что Крамниц уверен: пусть супруга
Ташлина ни в кого не стреляла, но и сам Ташлин дома в ту ночь и
правда не был, — выдал Шаболдин. Ну ничего себе поворот!
— Вот! — торжествовала Варя. — Я же говорила!
— А что, прошу прощения, вы говорили, Варвара Дмитриевна? —
заинтересовался Борис Григорьевич.
— Что у Ташлиной был любовник! — выпалила Варвара. — И это
именно он и стрелял!
— Ну, любовник или кто ещё, этого мы теперь не узнаем, — с
лёгким сожалением сказал Шаболдин, однако признательный поклон в
сторону моей супруги обозначил.
— Почему не узнаем?! — Варенька даже опешила.
— Так закрывать дело будут, — развёл пристав руками. — Вор убит,
кто бы из находившихся в доме его ни застрелил, ничего это не
меняет. Тем более, Ташлин сказал, что это он. Никаким иным
имеющимся по делу сведениям слова Ташлина не противоречат, в доме,
по словам того же Ташлина, ничего не пропало, то, что никуда он по
служебной надобности не выезжал, установлено совершенно
определённо, — вот, собственно, и всё.
— Но как же так?! — обиженно возмутилась Варенька. — Как же не
выезжал никуда Ташлин, если этот ваш Крамниц уверен, что не было
его дома?
— Не выезжал по службе, — уточнил Шаболдин. — А что там у него
не по службе приключилось, того, боюсь, Крамниц узнать уже не
сможет.
— И где же Ташлин служит? — похоже, я начал что-то
соображать.
— В Палате государева двора, — без особой радости ответил
пристав. Да уж, то ли не пожелало начальство этого Крамница
тягаться с ведомством, управляющим царским имуществом, то ли Палата
не захотела, чтобы публично склонялось имя не самого последнего её
чиновника, то ли то и другое сразу.