Оттого их у нас не бывает…»
Давид Самойлов
Ко мне на литературную студию ходит одна замечательно рыжая третьеклассница. Когда она видит что-нибудь, вызывающее у неё восхищение, она хлопает в ладоши и звонко кричит:
– Чудо! Чудо!..
И все вокруг невольно поворачиваются посмотреть. На что? На чудо!
А что мы вообще называем чудом? Невозможное? Но если чудом назвать то, чего вовсе не бывает, то мы останемся совсем без чудес. Чудо – это просто что-то редкое, особое, необычайно значительное для нас.
В начале жизни, когда восприятие не загромождено ещё разнообразным житейским опытом, всё, с чем мы ещё не встречались, бывает именно таким: редким, особым, значительным.
Получается, что для ребёнка многое является чудом: даже то, что для нас уже стало обыденностью. Дети готовы к чудесам куда больше нас.
Мы привыкаем к повторению знакомых событий настолько, что эта привычка служит для нас надёжным коконом от необычного. Для нас чудо – это скорее угроза нашей спокойной жизни. Для ребёнка вокруг гораздо больше материала для чуда, и чудо для него – в радость. Чудо ему необходимо.
Приглашение от Тайны
Умеем ли мы принимать необычное?
«Тайна – значительность неизвестного».
Геннадий Малкин
Давным-давно, когда мои родители в послевоенные годы работали в детском доме, а я был грудным младенцем, в Новый год к воспитанникам пришёл Дед Мороз. Первый раз в жизни встретились они с этим сказочным существом, и скромные подарки, принесённые им, были вообще первыми подарками в их жизни. Правда, на полчаса Дед Мороз вынужден был отлучиться. В соседней комнате, куда никого не пускали, сдвинув набок ватную бороду и расстегнув красный халат, он был занят неотложным делом. Точнее, она. Она, моя мама, кормила меня грудью. Потом чудо вернулось обратно. У детей, с которыми Дед Мороз продолжал играть и водить хороводы, не возникло никаких сомнений в его достоверности. Ведь у них в гостях была волшебная тайна.
Позже приходилось и мне бывать Дедом Морозом. Особенно запомнилось одно выступление в детском саду. Я был ещё очень молод для этой роли, и среди обступивших меня детишек был мой младший брат Максимка. Вернувшись домой, он с восторгом рассказывал нам о приходе Деда Мороза. О бороде, халате, посохе и подарках. О том, как он читал Деду Морозу стихи. Как тот его обнял, и под халатом Максимка заметил «точно такую рубашку, как у Вити». Это было не обличение, это был дополнительный восторг.