Попаданец от ХХI века, уже почуяв,
что он чего-то сделал не так, был аккуратен, но тверд. В конце
концов, он всего лишь представился, а что его собеседник не так
понял, так это не его вина!
- Ваше превосходительство, имею честь
представится: князь Долгоруков!
Директор, не переставая писать,
кивнул. Показывает, насколько он важен, и как бесполезен гость.
Плавали, знаем!
Так и не придумав, Константин
Николаевич застыл в ожидании. Оказалось, что был оптимальный
вариант, поскольку Аристарх Поликарпович смог показать свое
превосходство перед новым подчиненным, а самому подчиненному это
ничего не стоило. Не пресмыкаться, не лебезить перед высоким
начальством он не стал.
Но, в конце концов, все когда-то
кончается. Завершился и срочный документ директора (в понимании
Аристарха Поликарповича). И только передав писать, он посмотрел на
голос. Констатировал:
- Не тот Долгорукий. Дурак
Алексей!
Еще раз внимательно оглядев его
сверху до низу, словно обыскав на предмет холодного оружия опасного
уголовника, разрешил, перейдя на вы:
- Садитесь, князь! - все же спросил:
- Василий Андреевич Долгорукий кем вам приходится?
Константин Николаевич мысленно
усмехнулся. Понятно, что любопытство в данном случае не порок, а
сбор полуофициальной информации. А вообще дядька, кажется,
нормальный. Сейчас мы пройдем практически обязательный спектакль
под названием «Представление нового сотрудника жесткому начальника»
и потом начнем уже деловой разговор.
Исходя из этого он свободно, но
скромно – показал, что знает свое место, но человек в ряду
чиновников не последний:
- Двоюродный дядя, ваше
превосходительство. Впрочем, мы не настолько с ним близки, чтобы
хвастаться этим.
Кормилицын только покачал головой.
По-видимому, Константин Николаевич пошел в глазах директора
какой-то важный экзамен. Довольно констатировал:
- Дядя – это близко. Послужите, не
раз столкнетесь. И сдружитесь, наверняка.
Константин Николаевич хорошо понимал
это. Но он также понимал, что, учитывая бюрократические настроения
ХIХ века, пока он не сделает карьеру, вряд ли его именитый
питерский родич признает его. Сумеет подняться – дядя вдруг его
увидит, облобызает. Только так.
И поэтому в разговоре с прожженным
Аристархом Поликарповичем ему лучше не выпячивать связь с питерским
Долгоруковым.
Но встревать в родственные споры с
директором полиции он не стал, также понимая, что тот будет всегда
прав, а если и не будет прав, то плохо станет ему же, князю
Долгорукому.