Споткнувшись на ровном месте, я
княжну едва не уронил.
– Люблю… – заплетающимся языком
продолжила между тем шептать та. – По-настоящему!.. Как об этом в
книгах пишут!.. И это не лепет глупого дитяти!.. То есть, наверное,
глупого, да – но я вовсе не дитя!.. Меня сам царь Борис чуть себе в
жены не взял!.. Но к духам Бориса… Я каждую ночь вижу во сне, как
вы… Простите… Как вы меня раздеваете, как целуете, как… Простите… Я
все понимаю: вы со Светланой Игоревной… Она красивая… Поэтому я
молчала… Не потому, что она красивая, молчала, а не хотела вам
ничего ломать… Но теперь вот говорю – чтобы вы знали… Потом из
Пустоты не докричишься… Вот… Простите…
Девочка вздрогнула, конвульсивно
изогнулась у меня в руках – и резко умолкла. Веки ее, прежде
дрожавшие, медленно схлопнулись.
– Нет… – оторопело вырвалось у меня.
– Нет!
«Анастасия Августиновна все еще
жива – просто лишилась сознания, – поспешил успокоить меня
Ди-Сы. – Но поспешите, сударь! Похоже, я ошибся: ее рана и
впрямь куда опаснее, чем показалось мне вначале. Пулю,
поразившую княжну, отличает не только способность пробивать щит –
там есть еще что-то. Что-то весьма нехорошее. Ну да с этим пусть
целители разбираются – а вы просто поторопитесь».
Можно подумать, я сейчас нуждался в
понукании – и так несся со всех ног!
* * *
Как мне потом рассказала Цой,
дежурившая в тот день в лазарете, доставь я к ним Любомирскую тремя
минутами позже – и девочку скорее всего было бы уже не спасти.
Но я успел вовремя, а Диана, сразу
поняв всю серьезность ситуации, взялась за дело еще в коридоре –
пока я, по ее указанию, стаскивал с княжны окровавленное платье,
хабаровчанка уже вовсю бомбардировала Настю целительными техниками.
А когда пациентку положили на закрепленные на метле носилки,
повинуясь какому-то самому мне не до конца ясному порыву, я
склонился над ней и поцеловал в пылающий лоб. Так, должно быть,
совпало, но именно в этот момент лицо пребывавшей в беспамятстве
девочки, до того перекошенное судорогой, вдруг разгладилось, а на
губах даже будто бы заиграла тень улыбки.
В ночных грезах, о которых она
говорила, мой поцелуй, должно быть, виделся Любомирской несколько
иным – но получается, в каком-то смысле сны юной княжны все же
оказались вещими…
в которой меня незаслуженно
хвалят за предприимчивость