– И что вам угодно, молодой человек? – спросил он надтреснутым
голосом, не выпуская из рук статуэтку.
– Мне угодно узнать, представляет ли это какую-то ценность. Я
получил её в наследство, но не знаю…
– Ценность? О чём вы говорите, юноша? Древнее изображение Будды
из монастырей школы Тэндай-сю… Вот, смотрите, на крышке иероглифы,
видите, что там написано?
– Нет, простите, я не владею японским…
– Да, разумеется, иначе бы вы всё без меня поняли. Эта одна из
самых таинственных школ буддизма, в переводе – Опора Небес.
Сторонники этой школы всегда имели влияние при императорском дворе
и среди крупных военачальников. Скорее всего, это XVII век, время
подъема сёгуната Токугава и объединения Японии. Последователи
Тэндай-сю, монахи затерянных среди гор монастырей, похоже,
собирались подарить эту статуэтку кому-то из первых представителей
сёгунской династии, чтобы он, в свою очередь…
– Простите, господин профессор, а сколько может стоить сия
фигурка? Видите ли, я скромный чиновник, коллежский асессор,
случайное наследство…
– Этого я не знаю, юноша, – сухо произнес профессор, сразу
осекшись, – здесь, в России, вы её вряд ли продадите, это скорее,
музейная ценность. Частные коллекционеры тоже не заинтересуются.
Поезжайте в Японию, там это легче сделать. И то, надо будет найти
истинных потомков сёгуна, которому предназначалась сия вещица,
тогда, может быть, вам удастся выручить за неё какую-то сумму.
– Спасибо, господин профессор, – Савелий изобразил на лице самую
почтительную гримасу и, мелко кланяясь, попятился к выходу, – не
смею больше вас утруждать…
– Глафира, проводи господина коллежского асессора, – профессор
повернулся к Савелию спиной и важно удалился в столовую, не обращая
более на него внимания.
В последующие дни Савелий посещал Публичную библиотеку, редакции
газет, где работали знакомые журналисты, кабинеты учёных,
коллекционеров-бонистов. Его можно было увидеть и в «Кюба» на
Большой Морской, чинно беседующим с богато одетым господином, и в
третьесортном трактиришке на Малой Охте с неким юрким типом в
поношенном костюме, обладателем быстрого, цепкого взгляда и перстня
с фальшивым бриллиантом в четыре карата.
Очень скоро он заметил, что за всеми его передвижениями следят –
то пролётки, едущие за ним, то юркие, неприметные типы со стёртыми
физиономиями. Савелий по роду своей работы раньше сталкивался и с
филёрами, и с частными детективами и склонялся к мысли, что это
были именно последние. Филёры обычно отличались тупостью и грубой
работой, а те, кто сейчас следил за ним, вели себя более
профессионально. Рядовой обыватель, не имевший никогда дел с
частным сыском, скорее всего их бы и не заметил. Да и с чего бы
Охранному отделению интересоваться Савелием? Политическими делами
он никогда не занимался, и всегда слыл благонадёжным
гражданином.