Вообще, удивительная нация, эти японцы! Я немного почитал о них,
совсем другое мировосприятие, другой склад ума! Какая-то восточная
мудрость, совершенно непостижимая! У них поэт такой есть, Басё. Вот
послушай его стихи:
Слово скажу
Леденеют губы.
Осенний вихрь.
Или, вот:
Собака воет
Дом опустелый.
Трепещет плющ.
На мёртвой ветке
Чернеет ворон.
Осенний вечер. (*)
А это – самое знаменитое, о лягушках:
О, дремотный пруд,
Прыгают лягушки вглубь,
Слышен всплеск воды. (**)
Николай нетерпеливо поднял руку:
– Савка, не понимаю я ничего в этой поэзии, да и что это за
стихи такие, прости, Господи! Давай о деле!
– Эх, Николка, тёмный ты человек, ничего в поэзии не понимаешь!
Это хокку или хайку, традиционные японские трёхстишия! Об этих
лягушках знатоки уже сколько лет спорят, там смысл глубокий внутри,
а ты отмахиваешься! Мне же понять надо было этих японцев, что они
там думают, как с ними себя вести. Вот и изучал их поэзию!
– Ну ладно, Савка, ты молодец, я тоже проникся японским духом! А
дальше что?
– Проникся он… Ладно, пойдём дальше, только напоследок я тебе
ещё два хокку прочитаю и всё – потом лишь грубая проза!
С персика цвет
Поздней весной облетает.
Плод завязался.
Грусти не место.
Ведь праздник тихонько ушёл,
Чтоб возродиться. (***)
– Это тоже твой, как его, Басё? – спросил Николай с сарказмом. –
По-моему, просто гениально!
– Нет, это современный неизвестный поэт, и даже не японец, –
грустно ответил Савелий и продолжил свой рассказ:
– Всё было в рамках приличия, спокойно, честно. Их интересовала
исключительно статуэтка. Предложили двадцать тысяч, я согласился.
На другой день приехал в гостиницу «Бристоль», в десять утра, меня
уже ждали. Передал им статуэтку, они мне – чек из банкирской
конторы. Всё без обмана. Пришлось, правда, перед этим всю ночь быть
на людях – фон Штальке буквально наступал мне на пятки. Я спрятал
чек подальше и стал ждать визита нашего тевтонского друга.
Ты знаешь, Николка, я хотел избавиться от этих бумаг. В конце
концов, какая нам с тобой разница, кто именно из немецких баронов
перегрызёт другому глотку в борьбе за наследство? А нам спокойнее.
Вот тебе капитал, а мне – великолепный сюжет. Я уже отправил в
редакцию первые главы, главный пишет, что нужно будет увеличивать
тираж – газету расхватывают, как холодное пиво в жару. Об одном
только жалею. Во всей этой суете совсем я забыл про банкноты, так и
оставил их в портфеле, не спрятал подальше. Немец-то, поди, ничего
про них не знал, так что подарил я ему как минимум тысячу долларов.
Ну, да и ладно, за статуэтку я гораздо больше выручил…