Очевидно, грабитель пробрался с неё под утро в комнату, надеясь
поживиться чем-то ценным, и полагая, что хозяин крепко спит, либо
отсутствует. Того разбудил шум, и он вышел из спальни в гостиную.
Между ним и грабителем завязалась перестрелка, хозяин был убит, а
гостю, опять-таки, через крышу, удалось уйти. Мсьё Дюбуа послал
полицейского осмотреть крышу и галерейку. Тот обнаружил следы
крови, которые привели его к пожарной лестнице. Очевидно, вор
получил лёгкое ранение, и ему удалось уйти.
А через час пришло сообщение о том, что через три улицы
обнаружили тело мужчины, сильно повреждённое наехавшим на него
автобусом. Очевидцы показали, что погибший появился из подворотни,
сильно шатаясь и зажимая рукой левый бок, из-под пальцев сочилась
кровь. В таком состоянии он вышел на мостовую, где и был задавлен
автобусом, водитель которого никак не ожидал его появления.
Несмотря на многочисленные ранения, несчастный был ещё жив,
когда его грузили в карету скорой помощи, он кричал от страшной
боли, иногда начиная бормотать что-то вроде: «Большие арбузы,
тысячи долларов!», явно бредя. По отпечаткам пальцев определили,
что это мелкий воришка, сводник и кокаинист, из русских эмигрантов,
неоднократно задерживаемый полицией. Эти же отпечатки нашли в
комнате убитого, да и группа крови совпала.
Таким образом, начавшееся столь неприятно дело обернулось для
инспектора Дюбуа полным триумфом. Преступление было распутано за
один день, дело закрыто за смертью преступника, в нём была полная
ясность. А уж что там хотел найти у обычного одинокого холостяка
этот мелкий жулик, и про какие арбузы и тысячи он бредил перед
смертью, никого не волновало.
На радостях у мсьё Дюбуа даже прошла изжога. После работы он
зашёл в номера мадам Сюзанны, где плотно пообедав и выпив
полбутылки «Каберне-Совиньон», задержался ещё на часок у одной из
её девиц – в пику жене, испортившей ему воскресный вечер.
– Ну, и как ты жил эти годы, Николка, что делал, расскажи!
– Да что там рассказывать, – Николай устало махнул рукой, всё
как у многих. Вернулся я домой перед самой Германской, всё пытался
товарищей найти по Японской кампании, помочь, если надо…
Друзья снова встретились в Одессе, снова встреча оказалась
случайной, снова они сидели за столиком, но уже не в приличном
ресторанчике, а в грязной, обшарпанной забегаловке, где, впрочем,
подавали довольно сносный «кофе» то ли из желудей, то ли из ячменя,
пекли какие-то лепёшки из отрубей. Да и друзья переменились
заметно. Одетые в старьё, плохо выбритые, всё время мёрзнущие на
холодном январском ветру.