– И что, Николка, как воевалось, никаких портфелей больше не
находил?
– Да какие портфели, там, Савка, всё гораздо хуже было, чем в
Японскую, страшнее. Воевал, как все, ранен был три раза, дослужился
до полковника, офицерского Георгия заработал. Ещё вот и левую руку
зацепило, так и скрючилась кисть, еле управляюсь. Письма приходили
тогда нерегулярно, но получил весточку, что родила мне Татьяна
дочь, назвала Еленой. Я на фронте, понятное дело, уехать не могу.
Думал, разобьём немца, тогда и встретимся. А тут, сам знаешь, какая
беда началась… Где меня только не носило: и у Алексеева успел
повоевать, и у Деникина. Да вот ты знаешь, одно дело против
германцев биться, другое – против своих же русских. Ну конечно,
понимаешь, что это комиссары, что они смуту затеяли, царя свергли…
А всё равно жутко, знаешь, когда на нас пехота в атаку прёт с
криком «Ура!». Иное дело, если петлюровцы какие-нибудь атакуют, или
кто ещё там. А вот против Красной-то армии совсем тяжко воевать
было. Там ведь те же солдаты, которых ты недавно, может, сам в
атаку поднимал, против тевтонца. И вдруг они на тебя в лоб идут, а
ты им навстречу, и тоже «Ура!» орёшь.
А я всё домой, в Одессу, рвался. Устал непонятно с кем воевать,
да и за Таню с дочкой переживал, как они там? В Одессе, по слухам,
всё время власть менялась: то комиссары, то Антанта, то Румчерод
какой-то.
Да и по всей стране не было власти крепкой, что тебе
рассказывать, сам всё знаешь. Наш полк тогда разбили, велено было
всем офицерам искать своих самостоятельно, сказали на юг
пробиваться. Так я и попал к красным в первый раз. Нашли мы
городишко какой-то скверный, на юге, от Одессы уже не так далеко.
То ли Елизаветовка, то ли Екатериновка. Добровольцы оттуда выбили
какого-то атамана, а сами, вместо того, чтоб остаться, тоже ушли.
Я-то надеялся, что они надолго, утром собирался идти
регистрироваться, думал – к своим прибился!
А поутру оказалось, что там уже комиссарская власть – какие-то
красные части вошли в город ещё ночью, сопротивления не встретили,
ну и захватили его. Тут хозяин гостиницы подсуетился, и сдал своих
постояльцев новым властям: «Вот, дескать, здесь беляки, ахвицеры
обретаются!».
Ну, а те долго рассуждать не стали, там, в номерах нас человек
десять было, всех скопом и арестовали. Привезли в какое-то здание,
закрыли в подвале. Потом по одному вызывали на допрос. Не били, не
издевались, чего многие ждали. Просто спрашивали имя, фамилию, род
занятий, что делал в этой самой Елизаветовке-Екатериновке, смотрели
документы, у кого были.