Наконец, приступили к анонсированному «важному разговору».
Оказалось, что им нужна помощь: Леночка свою интересную работу в
редакции бросать не собирается, сейчас она получила короткий
отпуск, а по приезде домой будет работать до последнего. Да и потом
дольше законных ста двенадцати дней сидеть дома не желает, даже
раньше готова выйти.
От Андрюши помощи не дождёшься – у него служба, полёты,
командировки. Его родители тоже далеко, в Харькове, где у них на
попечении остальные дети: семья дочки с двумя
девочками-первоклашками, и пока ещё холостой сын, за которым нужен
контроль: парню девятнадцать лет, он учится в университете, подаёт
большие надежды, но возраст такой, что может и глупостей
натворить.
Поэтому они приехали просить их пока переехать к ним, в
Свердловск, посидеть с будущим ребёнком, хотя бы до того времени,
когда можно будет отдать его в ясли.
Николай Алексеевич уезжать отказался категорически и
бесповоротно: «Поздно мне на старости лет на край света ехать!
Пусть Ленка остаётся рожать у нас, а потом к тебе возвращается!»
Тут уж в один голос запротестовали молодые: во-первых, жена всегда
должна быть с мужем, а во-вторых, опять-таки, работа, которую Лена
оставлять не хочет.
После долгих дебатов пришли к компромиссу – решили, что с
молодыми уедет Таня, побудет, сколько нужно, а когда дочка сможет
обходиться без её помощи – вернётся домой. Николай без неё не
пропадёт: в быту он неприхотлив, за собой следит отлично, здоровье
у него прекрасное, все врачи удивляются, не верят, что ему уже
шестьдесят девять.
Через неделю Татьяна и молодые уехали. Николай жил один,
спокойно и неторопливо. В мае пришло радостное письмо о том, что у
него появился внук Гришенька, и Горчаков вдруг стал задумываться о
том, что хорошо бы всё же собраться к своим, посмотреть на
мальчонку, повозиться с ним. Целый месяц обдумывал эту идею, и
наконец, решился. Телеграмму давать не стал: он приедет неожиданно
– вот радости будет!
После принятого решения на душе стало легко и спокойно. Он пошёл
на кухню, заварил крепкий чай. Поставил свою любимую пластинку –
вальс «На сопках Манчжурии». Именно «советский» вариант, без
упоминания Мокшанского пехотного полка. Удивительное дело, но он
был ему гораздо больше по душе, казался более живым, настоящим, что
ли. Николай невольно вспомнил своих однополчан, погибших на той
войне, затем друга Савелия. Как нелепо они тогда расстались!
Наверное, Савка приходил ещё в эту кофейню, удивлялся, почему
Николай не зашёл ни разу, спрашивал о нём. Где он сейчас, живой ли?
И не узнаешь, не спросишь… Эх, Савка, Савка…