В губы ткнулось горлышко, Беспамятный сделал пару глотков. Чулима ощупал разрез на куртке.
– А ну, снимай куртяк, гля, тебя ж всего распанахали. Во как! Гля, кровищи… вскользь прошел, по ребрам соскользнул только…
На культю Чулимы из прорехи в куртке Беспамятного выпал металлический кругляш с блестящей насечкой на орле.
– В него нож попал, вот и отметина. Вот что тебя спасло, паря. Держи, оберег будет.
Беспамятный принял в руку странный кругляш. На стертой поверхности выделялся еле видный мужской профиль и идущие по ободу буквы незнакомого языка.
Монета. Старая. Чужая. Откуда она в ватнике? Загадка.
В БРОНЕПОЕЗДЕ ТРОЦКОГО (триптих Народного художника СССР И. Ледовских «Гражданская война в России»
Паровоз топили вприхлопку. Помощник машиниста металлическим шарниром распахивал створки, кочегар вбрасывал лопату угля в гудящую топку и помощник тут же печь захлопывал, чтобы не утратить ни единого вздоха тепла, нужного для дальнейшего продвижения бронепоезда товарища Троцкого, несущего народам победу революции.
По утрам Лев Давидович, его жена Наталья Седова, Лариса Рейснер и молодой скульптор Иван Ледовских встречались за завтраком в салон-вагоне наркома. Несмотря на гражданскую войну, Лев Давидович умел организовать вокруг себя непроницаемый кокон благополучия и комфорта, в разгар боевых действий он даже умудрялся ездить на лечение в санатории, а также на охоту.
– Иван, ешьте побольше, вы такой большой и такой худой, – уговаривала Седова молодого скульптора. – Представляю, сколько вам нужно сил, ведь вы лепите! Когда я делаю Льву Давидовичу массаж, я устаю уже после двадцати минут, а ведь вы мнете неподатливую глину часами.
– Бывает, что и сутками, – с полным ртом признался Иван Ледовских. – Иуду я лепил 36 часов без перерыва.
Троцкий одобрительно сказал.
– Иван впадает в транс, это признак настоящего художника. Вот лишнее свидетельство того, что истинное творчество иррационально.
– Я согласна, – сказала Рейснер. – Стихи приходят сами. Рацио никак не участвует в акте творения, оно только мешает.
– Стихи не глина, – сказал Троцкий, – их легко писать. Скульпторы – вот кто настоящие трудяги.
– Мне совсем не трудно, – сказал Иван, – я леплю с детства, пальцы привыкли.
– Из Петрограда передали прессу, – Седова положила на обеденный стол пачку свежих газет.