Черт, Андрюха, да заткнись ты уже. А
то не с тобой мы вчера пили Тохину абрикосовку. Какой навоз? Какие
коровы? Что ж ты так орешь?! Я пытался продрать глаза, но ничего не
получалось. В голове гудел колокол, во рту застрял распухший язык,
обдирая наждачкой небо.
— Леха, если тренер узнает, кабздец
тебе будет. И тебе, и Ваське! У вас же соревнования на носу за
честь края! Поднимайся, Нептун ты недоделанный! Тебя уже и комсорг
искала. Ты что, на Нептуна подписался? Ну, ты даешь! Мало тебе баб,
на русалок потянуло?
«Какой нептун? Какие русалки?
Андрюха, ты что, белены объелся? У меня, походу, инфаркт, может,
инсульт, а заговариваешься ты?» — голоса не было, мысли вяло
перекатывались в гудящей голове, пока я пытался воспринять
действительность. Глаза все так же не открывались, но память
постепенно возвращалась. Я вдруг вспомнил, как рухнул на прохладный
песок, прямо в лапы Рыжухе. Как со стороны увидел зеленые кошачьи
глаза и удирающих с перепугу котят. Услышал далекие крики бегущих
на помощь друзей-спасателей.
Молодой незнакомый голос пробивался
ко мне как сквозь вату. Я скривился: вот ведь шумоголовый! На зубах
хрустнул песок. Я попробовал его выплюнуть, но не смог. Дико
хотелось пить. А голос над головой все бубнил и бубнил, причитая и
перечисляя незнакомые мне имена и фамилии. В надежде, что я
впечатляюсь и оторву голову от кровати.
Черт! Какие же неудобные больничные
койки! Я попробовал пошевелиться, но кости ломило так, что любое
движение вызывало головную боль. В виски вверчивалась дрель.
— Пить… — едва ворочая языком,
просипел я, раздирая ресницы.
— Ну наконец-то! На, держи! И давай
быстрее! Нинка по общаге шастает со своим праздником, ищет жертву в
помощь. Ты че, взаправду подписался в этом цирке участвовать? Ну,
ты, блин, даешь! А нас ждут! Две красивые жгучие северяночки!
Аппетитные, не могу как! Как булочки ванильные с нашего хлебзавода.
Ну, те, по девять копеек, которые ты любишь! И загорелые, как
сладкая корочка! Между прочим, ты нам обещал, что вечером закат в
море встретим! Смотри, ты обещал! Я Катьке своей сказал, что ты
парень-кремень! За базар отвечаешь! Ну, очнулся? Давай-давай,
поднимайся!
«Интересно, он заткнется
когда-нибудь?» — думал я, разглядывая молодое веснушчатое лицо с
рыжим чубом, крупными губами и курносым носом, который все время
шмыгал, словно пытался придать вес словам своего хозяина.