– Рана неглубока, выживешь! – уверенности в моем голосе не было и в помине. И мой товарищ услышал это.
– Перестань, – охрипшим голосом произнес он. – Я не первый год на войне.
– Я вернулся с того света. И ты вернешься.
– Настырный ты, Тимирязев, – улыбнулся Байковский, отчего из уголка рта потекла кровь. – Я рискнул нынче вечером, и проиграл. Теперь умру, а ты, мой секундант, верни часы графу.
Он сунул мне в ладонь золотые часы. Желание тут же избавиться от них было огромным, но в этот момент недалеко упала еще одна граната. Я бросился на грудь друга, прикрывая его от осколков. А когда поднялся, понял, что все кончено. Недвижимый, стеклянный взгляд Байковского был устремлен в светлеющее небо.
Цыганка не обманула. А мой друг, не раз участвуя в дуэли, впервые оказался повержен.
* * *
– Александр Федорович, – окликнул я графа.
Ланжерон стоял у стены и, не отрываясь, смотрел на бледное солнце. Оно медленно клонилось к закату, и лучи его отражались от темного Дуная. День выдался чертовски длинным, турки отчаянно сопротивлялись, но устоять не смогли. Ордукалеси – Армейская крепость, – пала. Но победа далась России дорогой ценой. Количество убитых, явно, перевалило за несколько сотен, а, возможно, и тысяч. Выжившие, в свою очередь, выглядели немногим лучше мертвецов.
– А, поручик, – устало произнес граф. Кровь коркой застыла на лице молодого француза – след от встречи с осколком гранаты. – Рад видеть. Как капитан Байковский?
– Просил откланяться. И передал вам это, – я протянул ему часы, золотая оправа которых была испачкана кровью моего друга.
Ланжерон безразлично взглянул на них и с горечью произнес:
– Мне очень жаль, поручик.
Но часы не взял.
– Капитан вернул бы вам их в любом случае. – Мне хотелось побыстрее закончить неприятный разговор.
– Я знаю, – граф с тоской вновь посмотрел на солнце, вздохнул. – Возьмите часы себе, поручик. Это вещь Байковского. А вы его лучший друг. Мне они больше не принадлежат. Извините.
Поклонился и, развернувшись, быстро пошел прочь.
Этот случай с дуэлью у Бросских ворот навсегда изменил мое отношение к картам, вину и цыганкам. За всю долгую жизнь я ни разу не играл. И тем более не пытался узнать, что ждет меня в будущем. Зато очень часто смотрел на золотые часы, испачканные кровью моего друга. Друга, уступившего в неравной схватке с самой смертью. Под Ордукалеси.